— Подними ее! — кричала она.

— На корабль? — спросил привратник, устрашенный такой идеей.

— Да! Конечно на корабль! Живо! Ты понимаешь, что тебе говорят, кретин? Если он умрет, умрешь и ты! Сгоришь, как горит он!

— Госпожа, нет…

— Тогда спаси его, идиот!

В мгновение ока привратник ударил кулаком по большой желтой кнопке, и по всему кораблю разнеслись панические звуки тревожного сигнала. Громадиан начал отдавать четкие команды.

— Все пожарные — к подъемному модулю. У нассрочная задача! — Затем он крикнул Кожедёру:

— Потуши огонь, как можешь, Кожедёр! Слышишь меня?

Кожедёр закричал что-то в ответ, но из-за треска огня его не было слышно.

— ПОДНИМИ ЕГО НАВЕРХ! — вновь потребовала Императрица. — Ты понял мой приказ, Громадиан?

— Понял, госпожа, — ответил привратник. — Ваш… э… он уже на пути сюда, госпожа.

Двигатели Бурехода работали вовсю, подавая энергию в Подъемный Луч, который втягивал горящую руку с земли в недра Бурехода. Рука, вращавшаяся внутри луча, распространяла вонючие волны гари. Включенная Громадианом тревога быстро принесла свои плоды. Заплаточники подключили насосы и направили многочисленные шланги на огромный горящий трон.

— Лей воду! — закричал Громадиан.

Только он это сказал, как шланги раздулись, и из их носов вырвалась вспененная вода. Послышалось резкое шипение, и в Подъемном Луче возникли облака пара — огонь угасал. Когда рука оказалась внутри корабля, привратник приказал закрыть отверстие и выключить луч, позволив пожарным точнее сосредоточить шланги на руке. Пламя быстро стихло. Но повреждение, нанесенное трону, оказалось катастрофическим. Огонь настолько его ослабил, что он едва мог стоять на кончиках пальцев. Словно большой младенец, рука покачивалась под струями воды.

— Хватит! — закричала Бабуля Ветошь. — Ты меня слышишь, Громадиан?

— Есть, госпожа, — ответил привратник.

Воду перекрыли. Потоки стали меньше и вскоре полностью иссякли. Даже без бьющейся о нее воды руке было трудно удерживать вертикальное положение. Ее мертвая плоть шла пузырями, а в некоторых местах обгорела полностью, до почерневшей кости.

— Оставьте нас, — тихо сказала Матриарх.

Привратнику не нравилась мысль о том, чтобы оставить Матриарха в столь непредсказуемой компании.

— Может, мне остаться у дверей?

— Вон! — крикнула она. Затем добавила тихим голосом:

— Я не хочу, чтобы на него смотрели, когда он так страдает. Ясно?

— Разумеется, — ответил Громадиан. — Капитан Кожедёр, вы и ваши люди…

— Есть, сэр, — ответил капитан. По кивку командира пожарные покинули помещение. Кожедёр дождался привратника, и когда тот к нему присоединился, они ушли.

— Я все сделаю быстро, — сказала Бабуля Ветошь. — Ты хорошо мне служил. Мне жаль, что я не смогла сделать то же для тебя. Будь свободен.

Она обошла вокруг руки против часовой стрелки. Неровная окружность, обрисованная на полу ее шагами, породила волну черной энергии, которая скрыла внутри себя руку. Она знала, что от нее требуется, и сделала это.

— Иди, — сказала Ведьма.

Рука приняла подаренный ей покой. Пальцы сложились под ладонью, она наклонилась и упала в грязную воду. Части горелой плоти отвалились, разлетевшись к стенам комнаты. Рука дернулась, и обитавшая в ней много лет сверхъестественная жизненная сила покинула ее навсегда.

Императрица не собиралась задерживаться в компании дважды мертвого. Она отправилась прямиком на мостик, чтобы вести корабль к Окалине. Туда, где находились враги ее Империи, ожидавшие казни.

Глаза Кэнди открылись. Она была на суше, и это радовало. Последнее, что она помнила — мелькнувший в глубинах Изабеллы Роджо Пикслер, или нечто, когда-то бывшее им. Оно улыбалось голодной улыбкой и тянуло к ней длинные щупальца.

Кэнди была рада, что ей не удалось досмотреть видение.

— Что это за остров? — пробормотала она, надеясь, что рядом окажется кто-нибудь, способный ответить.

Так оно и оказалось. В поле ее зрения возникло сияющее от счастья лицо Шалопуто.

— Шалопуто?

— Ты очнулась! Я думал, на этот раз ты вообще не вернешься.

Кэнди улыбнулась в ответ — по крайней мере, попыталась это сделать. Она чувствовала себя настолько оторванной от тела, что не знала, действительно ли оно выполняет то, что от него требуется. Веки все еще были тяжелыми, и несмотря на удовольствие от встречи с Шалопуто, ей хотелось вновь ощутить объятия сна, унестись в места более теплые и времена более добрые.