– Ну, считай, Лириш уже знает, – заметила Лала.

Когда через полчаса умытый, расчесанный и переодетый в свежий синий плащ Ушаш постучался к Лале в комнату, это был совсем другой ашайн. Он с удовольствием выпил разбавленного югового вина, принесенного Юшином, который решил уже ничему не удивляться.

– Стоило мыкаться по свету и терпеть лишения ради этого глотка, первого за много лет. – Ушаш блаженно прикрыл глаз. – Вы тут совсем не цените того, что имеете. Впрочем, и я не ценил.

Лала смотрела на него и поверить не могла, что это тот самый устрашающе безумный калека, без колебаний распотрошивший Тика Ростера. Она видела благородную осанку, сдержанность и уверенность, отличающую тех, кто носит белые плащи. Она очень надеялась, что Лириш признает подлинность брата Ишиндаллы. И совсем не удивилась, когда тот, о ком она только что подумала, появился на пороге ее комнаты.

За спиной Лириша стояли стражники.

– Впечатлен твоими способностями, Мастер Лала, – уважительно сказал Лириш, глядя не на нее, а на Ушаша, – этот ашайн пойдет с нами для выяснения всех обстоятельств.

Стражники скрестили мечи у горла Ушаша, не давая ему сказать ни слова.

– Не нужно ничего выяснять. Дром признал его, иначе я не нашла бы его так скоро!

– Дром и тебя признал хозяйкой, помнишь? – возразил Лириш. – Глупое животное не может свидетельствовать в делах ашайнов. Только благородная Ишиндалла имеет право голоса.

– Ты прекрасно знаешь, что в Шулае она будет нескоро, если вообще переживет Хворь!

Лириш пожал плечами.

– Можно послать к ней сокола! – отчаянно предложила Лала.

– Соколы не летают во время Хвори.

– Джох полетит. Напиши ей, и мой сокол отнесет весть.

– Хорошо. Не будем торопиться. Клянусь не причинять этому ашайну вреда. К тому же, – Лириш усмехнулся, – в управе он будет в большей безопасности, чем с тобой.

Он кивнул стражникам, они убрали мечи и встали по обе стороны от Ушаша, взяв его под руки. Тот расправил плечи и сказал, словно плюнул:

– Не сметь прикасаться ко мне! – а потом совсем другим голосом обратился к Лале: – Благодарю тебя. Если будет угодно Пустыне, я выполню обещание.

Когда его увели, Лириш едко спросил:

– Что он успел уже наобещать?

– Не твое дело. – Лала отвернулась.

– В этом городе любое дело мое. И я был слеп, когда понадеялся, что мы вместе сможем служить его величию и процветанию, – Лириш говорил это, но смотрел не на Лалу, а на клочок бумаги, на котором убористо писал Ишиндалле.

– А я была слепа, когда поверила, что ты поможешь мне найти семью! – Она, так же не глядя на него, взяла послание и привязала к ноге Джоха, притихшего, будто он понял каждое слово из разговора.

Лириш ответил, лишь когда она выпустила сокола в окно:

– Да, я обещал поехать с тобой в Сайшон, но ты сама видишь, что происходит! Столько лет ожидания, неужели так сложно потерпеть еще несколько дней? Клянусь тебе, когда…

Лала предостерегающе подняла руку.

– Не надо клятвы. Ты возненавидишь меня и себя, когда не сможешь ее исполнить. Мне достаточно обещания не казнить Ушаша.

Лириш хотел возразить, но Лала шикнула на него и прислушалась. Нежный шепот песка за дверью не был похож на шаги. Она выглянула и охнула. Старый слепой анук Аш покинул свое гнездо и натужно полз к выходу. И тут же привычное тепло на запястье Лалы превратилось в огонь. Тик словно пытался удержаться на ее руке, но что-то его тянуло. Наконец он разжал тугие кольца, упал на песок и быстро пополз за Ашем.

– Это нормальное поведение для ануков? – шепотом спросил Лириш, выглядывая из-за плеча Лалы.

– Нет. Что-то происходит.

Они пошли следом, забыв про размолвку. Змеи, распугивая немногочисленных прохожих, выползли в переулок и направились к Стене, которая уже окрасилась закатными лучами. Когда невдалеке раздался испуганный женский визг, Лала уже догадывалась, что увидит за поворотом.

– Не думал, что в Шулае столько змей, – озадаченно сказал Лириш.

Змей действительно было много. Большие и маленькие, ядовитые и безвредные, они целеустремленно ползли в одном направлении.

Растерянные стражи у закрытых ворот стояли ни живы ни мертвы, а змеиная река обтекала их и просачивалась наружу, в пустыню. Лала с Лиришем стояли в отдалении, пока последний змееныш не исчез под воротами. Потом Лала словно очнулась и схватила Лириша за руку.

– Наверх, скорее!

Он молча повиновался и кинулся за ней в башню с лестницей. Когда запыхавшиеся, с головокружением и гулкими ударами в висках они оказались на Стене, змеиный поток почти растворился в красных песках. Только два блестящих золотом ручейка, большой и малый, по-прежнему держались вместе и текли прочь от города туда, где темнел горизонт. И тьма эта клубилась и была цвета старой крови.