У нас дома было много книг. Правда, очень старых, собранных бабушкой еще в советское время. Собрания сочинений Диккенса, Бальзака, Голсуори, Пикуля, русских классиков и даже все тома Большой советской энциклопедии.

Я очень любила коротать время за чтением, однако потом повзрослела, стала работать, и на новые книги не осталось ни времени, ни денег.

Выбрав себе, два учебника по психологии, прохожу вдоль книжных рядов и попадаю в огромный отдел канцелярии. Тут тоже зависаю. Долго выбираю блокнот, перебираю ручки и ластики, выбираю набор закладок для книг в виде различных кошек.

– Вам подсказать что-нибудь?
– обращается ко мне приятный женский голос, когда я пытаюсь выбрать тетрадь для записей на спирали.

– Нет, спасибо...
– отзываюсь вежливо, вскидываю взгляд и вижу перед собой Ульяну, мою бывшую подругу.

Ее дежурная улыбка тает на глазах, лицо вытягивается и принимает шокированное выражение.

– Привет...

– Ленка?!

За секунду осматривает меня с ног до головы и, кажется, немного бледнеет. Моя рука машинально взлетает и касается серьги из белого золота, что привез мне Ян из прошлой поездки.

Ульяна тоже их замечает. А также пальто, и сумку, и ботинки.

– Так значит, это правда?!
– выдыхает, нервно дергая воротничок униформы.

– Что правда?
– не понимаю я.
– Ты теперь здесь работаешь? Уволилась из того магазина?

– Правда, что ты с криминальным авторитетом живешь?..

Почувствовав что-то вроде пощечины, хватаю воздух губами и делаю шаг назад. Поблизости никого, ни покупателей, ни других продавцов, и Уля смотрит на меня с неверием и ужасом.

– Кто тебе такое сказал?

– Все знают...

– Кто все? Откуда?..

– Хочешь сказать, это не правда?!
– восклицает обличительно и демонстративно проезжается по мне взглядом.

– Кто сказал?

– Никита! Кто же еще?..

– Никита?!.. А он откуда?..

Я ничего не понимаю и, должно быть, выгляжу глупо, но у меня не складываются паззлы. Откуда Ник мог узнать?!

Внезапно шагнув ко мне, она обхватывает мой локоть пальцами и, оглянувшись по сторонам, шепчет в ухо:

– Все в шоке, Лена!.. Никто не ожидал от тебя.

– Чего?! Ты можешь выражаться яснее?..
– не выдерживаю я.

– Никита инвалид теперь. Довольна?

– Как инвалид?.. Почему? Что случилось?

Очевидно, в моих глазах столько потрясения, что Ульяна тут же верит и гасит свою агрессию. Резко выдыхает и выпускает мой локоть из тисков.

– Его избили... сильно... Выбили зубы, переломали ноги и руки. Он до сих пор в больнице.

– Боже...

Ужас, ползя по коже, поднимает волосы на затылке. Меня передергивает.

– С ногами проблемы, говорят...
– произносит она тише.
– Останется хромым.

– Кто избил?.. За что?
– шепчу, уже точно зная ответ.

– Он сказал, что за тебя... Ну... за то, что тогда так с тобой поступил. Говорит, что очень сожалеет.

Конечно, сожалеет!

Потеряно оглядываясь, пытаясь найти хотя бы зрительную точку опоры. Перед глазами все едет, пол под ногами начинает раскачиваться.

– Мы даже деньги ему на челюстно-лицевого хирурга собирали...
– добавляет Ульяна тише.

Спина под блузкой и пальто становится мокрой, меня тошнит.

Сую корзину с книгами и канцтоварами в ее руки и, развернувшись, шагаю на выход.

– Лена!
– окликает ее встревоженный голос.
– Ты знаешь, я всегда была на твоей стороне. Я думала, это шутка...

Дохожу до книжного зала, но, внезапно передумав, разворачиваюсь в обратную сторону и покидаю магазин с другого выхода.

В ушах шумит, в горле стоит огромный ком, и я не знаю, что мне делать дальше.

Ускоряю шаг, сворачиваю к туалетам и вдруг вижу за стеклянной дверью лестницу. Толкаю ее и бросаюсь вниз. Задыхаюсь от бега, но мчусь все быстрее и быстрее.

Выскакиваю на уличную парковку и быстрым шагом иду в сторону проезжей части.

Каждое мгновение жду, что меня окликнут, догонят, схватят и запихают в машину, но ничего не происходит.

Закинув сумку на плечо и обняв руками плечи, я прохожу два квартала до остановки, затем сажусь в первый попавшийся автобус, безмолвно глотая слезы, смотрю в окно и выхожу, когда вижу через дорогу парк.

Телефон в кармане не переставая вибрирует. Я знаю, что меня скоро найдут, но ничего не могу поделать с поднявшимся внутри протестом.