— Слушаюсь, — подполковник почтительно кивнул. Весь оставшийся вечер они разговаривали об армейской жизни, о жизни в столице, о планах и целях на будущее, а когда хмель завладел сознанием некоторых из мужчин, Адамсон позвал солдата и велел ему привести капрала Паркса и непременно, чтобы тот пришёл с баяном. Когда оказалось, что капрал находится в наряде и охраняет вместе с прапорщиком Таге оружейный склад, солдату велели передать капралу официальное письмо за подписью высшего командного состава, в котором чёрным по белому было писано: «Явиться в штаб с баяном». Паркс явился через полчаса, ознаменовав своё появление падением на лестнице, от которого инструмент зычно запел. В этот томный вечер офицерам вовсе не хотелось заострять внимание на хмельном облике подчинённого тем более, что и сами они были под шофе. Как бы то ни было, Паркс в любом состоянии мог пробить слезу своей виртуозной игрой.

Отказаться от приглашения на танец было невозможно. Когда зазвучали первые аккорды, капитан Ларсен, очарованный Патрицией, поспешил опередить майора, чтобы пригласить девушку на танец. Мужчина вёл себя очень достойно, не позволял рукам ложиться туда, куда не следует. Ему, к счастью, удалось не утомить требовательную Пати даже после третьего танца.

Виктор не спешил приглашать Адалин. Он наблюдал. Ему было интересно взглянуть со стороны на неё и на потуги несчастного Адамсона завоевать расположение девушки. Конечно, он бы обязательно вмешался, начни подполковник позволять себя всякое, но пока этого не происходило, он продолжал сидеть и любоваться девушкой. Казалось, она ничуть не изменилась. Разве что взгляд стал строже, а походка и движения, лишившись подростковой угловатости, стали плавнее и грациознее. Когда смотреть надоело, он поднялся со своего места. Одарив сослуживца колким взглядом, в котором читался намёк на беременную жену и троих детей, Виктор отправил Адамсона посидеть и передохнуть. Он не был пьян и за этот вечер не выпил и половины своего бокала, а потому твердой походкой, приблизившись к Адалин, протянул ей руку.

— Потанцуем? — он улыбался одними уголками губ и был счастлив признать, что девушка вздохнула с облегчением, когда её избавили от общества словоохотливого кавалера. Он обнял её за талию и притянул к себе. Нормы приличия и несколько пар глаз, устремлённых в их сторону, не давали генералу даже шанса на то, чтобы ещё больше сократить расстояние между ним и его партнёршей. Виктор склонился над ней. Он бы многое отдал за то, чтобы эта мелодия не заканчивалась. Адалин была неопытна в танцах и, если в присутствии высокородного Адамсона ей было особенно неловко ощущать себя неумёхой, то с Виктором она уже ничего не опасалась. Он знал её и то, что в её жизни есть место куда более важным делам, чем вальсирование и этикет. Она действительно, будто бы, успокоилась и даже расправила плечи, оказавшись в объятиях человека, которому была не безразлична и который не был безразличен ей, хоть в этом и не хотелось признаваться.

— Если он тебе надоел, только скажи и я выгоню его, — тихо проговорил Виктор, склоняясь над девушкой.

— Нет, что вы. Не стоит, — ответила Адалин. — Мистер Адамсон довольно мил… в своём роде, — пояснила она, сама не веря тому, что говорит.

— И мы снова перешли на «Вы», — он понизил голос.

— Я тогда перенервничала и проявила бестактность. Тем более, если теперь я младшая по званию, то определённо не имею права тыкать вам.

— Тебе можно всё, и ты это знаешь, — он почувствовал, как девушка напряглась после его слов. — Габе вас сильно донимает? — спросил он, выждав минуту.

— Нет, — опомнилась Адалин. — Но он нам кое-что рассказал, — она подняла на мужчину полный тревоги взгляд.

— Что именно?

— Это правда, что он попал сюда из заключения?

Виктор некоторое время молчал, обдумывая что-то, затем произнёс.

— Габе сполна поплатился за свои грехи. Он не причинит вам зла и на него всегда можно положиться, — сурово проговорил он. Затем его голос смягчился, обретя печальные нотки. — Он попал в армию, когда ему было семнадцать. Тогда амнистировали всех подряд и отправляли служить — обстановка на фронте была тяжёлая. Габе был болен, но никто не придавал этому значения. Когда он оказался на передовой, военный врач обнаружил у него запущенную форму воспаления лёгких. Он ругался с военным начальством и не выпускал Хореса и ещё нескольких парней на построения и стрельбы. К нему даже командующий приходил и грозился пустить под трибунал, но доктор Грей всех их отстоял. Пока он лечил Габе, обнаружил у того интерес и склонность к медицине. Он стал рассказывать ему о своей работе, привлекал к процедурам, даже звал ассистировать при операциях. В итоге все, даже главный, поняли, что он не отпустит парня и смирились. Габе проработал с ним три года, а потом док погиб — шальная пуля. С тех пор вся армейская медицина легла на бывшего узника Тауэра, который, по-видимому, даже помыслить не мог, что когда-нибудь его жизнь сложится подобным образом.

— Невероятно, — протянула Адалин. — Скажу Пати, чтобы была с ним помягче.

— А вот жалеть его не надо. Он этого не любит, — мужчина мягко сжал руку девушки, когда музыка закончилась и поцеловал, не отводя взгляда от лица Адалин. — Подари мне ещё один танец, — просьба прозвучала довольно требовательно, но девушка всё же согласилась.

Пати к тому времени уже танцевала с подполковником Адамсоном. Не то, чтобы она не нравилась ему, и он предпочитал ей подругу, но как опытный жиголо Генри быстро распознавал разные типы женщин. Пати хоть и была очень даже привлекательна, относилась к той категории дам, которые видели его насквозь. Он это чувствовал, а потому старался не вступать с ней в какие бы то ни было взаимодействия, чтобы не видеть лишний раз себя со стороны. Тем не менее, в этот вечер хмельной офицер достаточно осмелел, чтобы взглянуть страху в лицо, а потому, недолго думая, отодвинул капитана Ларсена в сторонку и галантно раскланялся перед Пати, приглашая её на танец. Никто не слышал, о чём они говорили, но к моменту, когда стих последний аккорд, подполковник, хмуря брови развернулся кругом от девушки, которая глядела ему вслед с вызовом, подошёл к столу и махом осушил полный бокал, сурово поглядывая в её сторону.

— Почему вы вызвали нас сюда? — решилась Адалин задать вопрос, который мучил её все последние дни. — Мы ведь не большие специалисты и о вакцинации знаем только в теории. Не лучше было бы пригласить более опытных представителей гильдии?

Виктор молча продолжал вести её в танце. Молчание затягивалось, а потому девушка успела пожалеть о своих словах.

— Приказы командования не обсуждаются, лейтенант, — ответил он с типичной улыбкой человека, желавшего отшутиться тогда, когда не хотелось говорить правду.

— Мы ничего не знаем о фронтовой жизни. Часто попадаем в неловкие ситуации. Будь здесь мужчины-доктора, они быстрее бы со всем справились.

Виктор позволил себе притянуть девушку ближе и шёпотом проговорил.

— Ты прекрасно знаешь, почему ты здесь. Зачем спрашиваешь? — после этого добавил. — Работа в военное время — ценный опыт для врачебной практики. И если бы я не был в тебе уверен, то в жизни бы не командировал сюда. Я верю, что ты со всем справишься, — подытожил он.

Внезапно за окном раздался шум. Кто-то быстро бежал и кричал что-то, что нельзя было разобрать при закрытых окнах. Офицеры немедленно оставили спутниц и кинулись к двери. Виктор первым выбежал на крыльцо. В темноте перед собой он увидел бегущего в их сторону человека. Чуть поодаль от него шли ещё двое, удерживая на плечах третьего.