– Кира Даниловна, вы как на мальчишку вышли? – Мотухнов не удержался от вопроса. Любопытство взяло вверх.

– Я поняла, что это за бред. Ну тот, который жена Родионова по телефону слышала. Это не бред наркомана. Это слова песни.

– Новорожденных котят переехали внедорожником? – уточнил Григорий.

– «Корзинку котят новорожденных переехали большим внедорожником», если точнее. Да. Это группа «Мяд Мег». Группа американская, играет в самопровозглашенном стиле – что-то там… шансон нуар. Ну они этот стиль сами придумали и назвали. В общем, поклонников этой группы на каждом углу не встретишь. Это не попса. В ресторане такое не играют. А вот на улице… Ну я в соцсети посмотрела, в Ялте есть любители творчества «Мяд Мег». У них есть сайт, там почти все их уличные концерты записаны. В общем, я нашла того, кто снимал их третьего мая, когда они как раз эту песню играли. Ну а дальше вы видели…

– Ты играла с ним на раздевание, – напомнил ей Григорий.

– Да! А ты хотел сам с ним поиграть? – усмехнулась Кира.

Григорий беспомощно пискнул и округлил глаза:

– Он несовершеннолетний!

– Что? Самбуров, не будь снобом! Они с Толиком с помощью камеры заглядывают девкам под юбки! Сразу понятно, что только трындят и смотрят. Девки им еще не дают. Дети! Я не люблю детей!

Роман предпочел выскользнуть из автомобиля, едва Кира затормозила, и не становиться свидетелем продолжения разборок. Вскоре вылез из машины и Самбуров.

– Сколько мы с тобой сегодня пешком протопали? – спросил он у майора, глядя, как Кира отъезжает с парковки.

Мотухнов просиял от вопроса и тряхнул гаджет на руке, потыкал и сообщил:

– Пешком почти двенадцать километров.

– По городскому пеклу. Еще опросили толпу людей, помотали нервы в ГИБДД, – дополнил Самбуров. Он косился на сигарету Романа, которую тот традиционно вертел в руках, но не курил. Тискал и выкидывал.

– Точно! – согласился Роман. – Хорошо поработали.

– Это она хорошо поработала, Рома. Потанцевала, съела обед, полазила в интернете и пришла к финишу раньше нас!

– Значит, надо лучше работать в следующий раз, – подвел итог разговора Роман.

Хроническая бессонница из врага Киры Вергасовой превратилась в токсичную подружку. Избавиться от ее присутствия полностью не получалось, но с ней можно было поругаться и пару дней не общаться.

Иногда от этой подружки можно было отгородиться горячим словно «печка», загорелым и сильным телом подполковника Григория Сергеевича Самбурова. Спрятаться, уткнувшись ему в подмышку, сложив на него ноги и руки, вообще намотавшись на его бицепсы и трицепсы, как придется. И спать. Почти всегда получалось.

Лица что-то коснулось – то ли жучок-паучок полз по щеке, то ли тонкая ниточка или соломинка задела. Она провела по лицу рукой, смахивая ощущение, зная, что ничего нет. Она осторожно высвободилась из объятий Григория. Вслепую прошла в ванную, чудом миновав все углы, и зажгла свет на зеркале. Пошарила в сумочке. В пластиковой коробочке без этикетки она хранила три вида таблеток. Остатки снотворного. По виду таблеток Кира его и различала. Проглотить всего пару штук. Она давно ничего не принимала, хватит и одной. Она закрыла коробочку, кинув ее в сумку, и надела купальник.

Ночью бассейн считается закрытым. Но чистильщик уже закончил свою работу и выполз на ступеньки, а охранник территории, скорее всего, ночью спит. Ее некому будет выгонять.

Квадрат бассейна светился мутным голубым светом, словно портал в другое измерение. Плиточное дно сливалось в зыбкое пятно и казалось манящим, далеким, опасным. Кира присела на бортик, опустила в теплую воду ноги. Вода за ночь не остыла. Девушка уставилась на неподвижную гладь, прислушиваясь к своим ощущениям на коже. Медленно соскользнула в бассейн, как в чашу с физраствором, жидкостью, приближенной по составу к естественным жидкостям организма. Очищающей, поддерживающей, живительной. Она прислонила голову к бортику и раскинула руки по сторонам. Темная крымская ночь сияла звездами.

– Нужно найти проститутку!

Это не те слова, которыми, в мечтах Григория Самбурова, его будила любимая женщина. Он открыл глаза в залитом солнцем гостиничном номере. Кира собирала свои вещи – носки с пола, трусы и майку со стула, брюки и набор лямок, которые она именовала топом, со спинки кресла. Кира Вергасова, наводящая порядок, пугала больше, чем ее заявление.

– Личная потребность или для дела? – уточнил Григорий.

– Для дела, – девушка проигнорировала провокацию. – Я сама могу позвонить Роману. Это срочно.

– Угу! А кусок рассуждений, который предшествовал этому выводу, можно? Сокращенно. – Самбурову хотелось напомнить ей, что это он руководит расследованием, а она консультирует в психологической его составляющей. Но он не припоминал, чтобы на Вергасову хоть раз произвели впечатление призыв к порядку или попытка расставить субординацию. А вот в том, что он после этого будет чувствовать себя капризным ревнивым пацаном, он не сомневался.

– Что делает убийца? Кусает свою жертву, потом выдирает печень, может быть, он ее съедает, потом связывает в неестественной позе, выбрасывает условно «на помойку», и последний акт – это раскрытие трупа, которое вызывает испуг и ужас. Поймал, покусал, выдрал печень и выбросил на посмешище. – Девушка спихнула грязные вещи на нижнюю полку полупустого гостиничного шкафа. Понятно, там у нее корзина для грязного белья. Уборка закончена. Самбуров еле сдержал улыбку. – Он ловит врага, побеждает, празднует победу, насмехается над противником. Доминирует. Демонстрирует власть. Угрожает, запугивает, заставляет бояться и трепетать, заманивает в ловушку, побеждает, ну и танцы на костях врага.