– Какой кайф…– довольно урчал Принц. – Тут из вас всех скитов воспитают, да.

Меня обуревали сомнения.

– Только потом синяки смазывать от воспитания успевай, – добавил алт.

Пинками и грубыми словами нас выстроили в ряд.

У других казарм творилось примерно тоже самое: птенцы в черно-серебряном тряслись, а вокруг носились сапфировые акулы-кураторы и важные чёрно-синие птицы-инструктора.

У нас этих экзекуторов аж шесть штук: один инструктор, три куратора и два гвардейца.

Как я понял, куратор – это личинка инструктора с дополнительными обязательствами ведения тактических групп после четвертой недели.

– Короче шестёрка инструктора, – упростил Принц.

Старший встал впереди всех, чтобы мы хорошо его рассмотрели и запомнили. Это бритоголовый мужчина с квадратным лицом и шикарной седой бородой, аккуратной и ухоженной.

Рукава формы он высоко закатал и демонстрировал нам ужасающие шрамы, несколько татуировок, в том числе и одну теург-ленту с печатью – значит за год Яму осилил – и мирмидонские метки – и не менее ужасающие мышцы.

Прозвучало от него представление и вступительные слова.

Погремуху он носил серьезную, такую абы кому не дают – Пращур. Длилась его речь минуты три, но если сократить до сути, то там:

“ Вы отбросы… бла-бла-бла … личинки бла , сор, а вот мы… бла-бла крутые; не то, что вы бла , но бла – это исправить легко, этим бла-бла с-час и займёмся”.

Все слилось в бесконечную череду насилия над собой. Не знаю, как остальные справлялись, я вот плотно облепился медитациями и слабость мышц, по большей части, нивелировалась.

Каждому вручили по сумке с камнями. Очень щадяще – там не больше десяти килограммов и приказали бежать с ней. Ну мы и побежали.

От удара гвардейца у здоровяка рана на щеке открылась. Он бежал кровищей обливался, поэтому на середине маршрута рухнул без сил. Куратор над ним завис и принялся орать, чтобы тот не вставал. И он в итоге и не встал; так нас осталось во взводе восемнадцать.

Бежали, как загнанные кони, задыхаясь, а потом нас вывели на тренировочную площадку.

Пять минут спасительного отдыха – блаженство.

Пытаясь надышаться всласть, хлопнул Лекте по плечу и с улыбкой показал ей большой палец, мол молодец; она скользнула по мне мутным взглядом и отвернулась. Вот и поговорили.

Чувствовал ли я моральное давление?

Нет.

После Восточного Клейма и Гродвала я воспринимал Яму с какой-то небольшой иронией. Может зря. Особенно учитывая, что мне нужно вычислить тварей Марко внутри коллектива преподавателей.

Нас провели через штангу, турники и брусья. Казалось, чем больше ты не добирал до норматива, тем сильнее закручивалась вязь оскорблений от кураторов. Пришлось спрашивать про способности с усилков и их применение. Не хотелось бы огрести за простое непонимание правил. Пращур подплыл вплотную и поорал в ухо и, если, опять же, выкинуть лишнее, ответ – применять их можно.

Со штангой как раз активированная способность зверь хорошо помогла, и я легко за два использованных дара отжал семьдесят килограммов от груди положенные мне десять раз.

С турником тяжелее. Там опять кручение медитации, но даже так – если брусья пролетел с легкостью, будто рожден для них, то подтягивания прям не осилил штуки три или четыре до положенного числа.

Под конец никаких сил уже не осталось.

Одно радовало – остальные выглядели также погано: мутные, шатающиеся, с тенями под глазами, грязные, со слипшимися волосами, набравшие ссадин. Конкретно, кто там был хорош и конкретно в чём я уж и не следил. Думаю, остальные тоже. Проверил только, чтобы Лекта не выбивалась – всё. Но она и мне фору дать могла.

Дальше нас отвели на травку неподалеку, и мы долго и упорно ползали, наворачивая круги, наверное, час. А может показалась так. У меня одна радость, мотающаяся задница Лекты перед лицом – у других и таких душевных мелочей не было. А потом, когда отползали положенное по распорядку – опять бег километров пять, но теперь без “утяжелителей”. Хоть и разбитые в кашу, тут за скорость нас не давили. Бежали как могли, что было метко и с любовью прокомментировано Пращуром: