– Ну да, я взяла этот образ из твоего воображения, – наивно пожала она плечами ещё до того, как эта мысль успела оформиться в моей голове. – У тебя хороший вкус, так почему бы не воспользоваться им для твоего же эстетического удовольствия?

– Ээээ… Мммм… – только и смог издать мой речевой аппарат. Слов для правильного описания только что увиденного мной, подозреваю, не было ни в одном человеческом языке. Спасали междометия.

– Не торопись подбирать слова, – сказала она, ласково улыбнувшись мне. – Я знаю, тебе нужно осмыслить происходящее, свыкнуться с тем, что видишь, но пока отказываешься верить в это.

Сказав это, она чмокнула меня в щёчку, села на край стола напротив меня, свесив босые ножки, и начала с нескрываемым интересом меня разглядывать. Я решил последовать её примеру. «Всё-таки, красиво я намечтал!» – подумал я. Спортсменку она напоминала не только костюмом, но и всем, что в нём находилось. Возможно, тогда я впервые позавидовал этому существу: ведь для того, чтобы сделать такое тело, ей абсолютно не требовалось ежедневно тренироваться и морить себя диетами.

В тот, момент, когда я это подумал, по её лицу проскочила еле заметная гримаса, будто бы в корзине сочных и сладких ягод ей попалась одна гнилая.

– Не надо, прошу! – сказала она. И тут я понял, что мои мысли и даже эмоции для неё – открытая книга.

– Ну да, что есть, то есть, – подтвердила она мою догадку. – И я не смогу прекратить это делать, даже если захочу. Ты ведь тоже не сможешь перестать слышать какой-нибудь громкий звук, даже если заткнёшь уши.

Здесь любой нормальный человек должен был бы испугаться, осознав, что он полностью «под колпаком» у сидящего перед ним существа, границ могущества которого, возможно, не знает оно само. Но почему-то вместо страха ко мне пришло полное успокоение: если она захочет причинить мне вред (во что я не верил ни капельки), то я всё равно никак не смогу защититься. Поэтому мне оставалось только доверять ей целиком и полностью. По её лучезарной улыбке я понял, что она полностью согласна с моим решением.

– Витюшка, я так рада, что понравилась тебе, – сказала она наконец, прервав томительную паузу. – Но у нас мало времени. Дело в том, что вот этот аппарат – она указала на сетевой интерфейс с торчащей из него антенной, – не может работать в таком режиме долго. Если его не выключить примерно через сорок минут, он выйдет из строя.

– Почему? – спросил я. – Да и вообще, что это за аппарат?

– Ну, ты правильно понял, что это совсем не сетевой интерфейс, – улыбнулась она. – Это транслятор мерности.

– Слова знакомые, смысл непонятен, – усмехнулся я.

– Смысл простой: делать многомерные объекты воспринимаемыми органами чувств, не предназначенных для такого количества измерений. Ну и в обратную сторону тоже. Именно благодаря ему ты своими трёхмерными глазами видишь восьмимерную меня.

– То есть, в восьми измерениях ты выглядишь как девушка? – не понял я.

– Нет, конечно! – сказала она. – Я же тебе говорила, что я выгляжу как облачко квантов. Во всех измерениях. Но штука в том, что из этих квантов при должном умении можно собрать любую материю. Вот я и собрала это милое тело! – Она обольстительно погладила себя по бокам, будто намекая, что это, вообще-то, должен делать я.

– Вот именно! – подмигнула она. – Ты сидишь, а время идёт.

Пока она это говорила, у меня в голове начал формироваться следующий вопрос, задать который, впрочем, я не успел. Она ответила на него раньше:

– Транслятор мерности я собрала тем же макаром, что и тело. Но есть такие законы физики, нарушить которые не в силах даже я. И согласно им, для нормальной работы прибора, его начинка должна занимать намного больше места. Тогда он сможет работать круглосуточно многие века без отключения. Но мне пришлось извратиться и засунуть это всё в малюсенький чип сетевого интерфейса, чтобы ты смог его включить. Как видишь, у меня это получилось, но с большими нарушениями технологий, допусков и всего прочего. Поэтому сорок минут работы для него – максимум, на что он способен. И осталось у нас чуть менее получаса.

Сказав это, она как бы невзначай поставила свою свисавшую со стола ножку мне на колено. А потом была Вечность… Все измерения Вселенной рухнули на меня, сбили с ног, метлой вымели меня из комнаты реальности на улицу грёз и сбывшихся мечтаний. Я полетел, гонимый ветром своих чувств, туда, где меня ждала самая желанная цель, прекраснее которой я при всей своей фантазии представить не мог.

Случившееся в эти бесконечные полчаса я буду помнить всю жизнь до мельчайших подробностей! Единственные две детали, которые напрочь вылетели из моей памяти – это как мы с Зимбой оказались в постели и куда делся её плавательный комбинезон. Мне ясно помнилось, что я его не снимал. Но всё остальное, от самого страстного на тот момент в моей жизни поцелуя, в котором мы слились, когда я поднял её, почти невесомую, со стола, до самых крепких объятий, в которых мы провели последние пять минут перед тем, как она была вынуждена вернуться в своё восьмое измерение, навсегда впечаталось в мои воспоминания об этом дне. О нас с ней.

К обеду субботы она просто выгнала меня из чата гулять, волнуясь за здоровье моей нижней половины тела при безвылазном сидении на стуле перед монитором. «Чтоб до вечера здесь не появлялся!» – написала она, после чего, видимо, спохватившись, разбавила властный тон кучей смайликов-поцелуйчиков.

Отобедав, я вновь, как пару дней назад, пошёл бродить по трём известным мне измерениям мира, в реальности которого я уже не был так сильно уверен, как ещё за день до той знаковой грозы. Куда конкретно несли меня ноги, волновало мою голову немногим меньше, чем количество жён в гареме короля Мавритании. Внутри моей черепушки до сих пор не могло удобно уложиться осознание того, что я наконец-то стал мужчиной, пускай намного позже своих сверстников (по крайней мере, если верить их хвастливым рассказам). Улечься ему мешал угловатый факт, с кемименно я совершил это ритуальное действие. Подсознание в очередной раз попыталось спасти меня от преждевременного схода с ума наспех подкинутой версией, что якобы мне всё это приснилось, но я не смог с ним согласиться, хотя по-честному старался. Прикосновения, объятия, поцелуи, тепло её тела и даже её запах были настолько реальными, что сном такое мог назвать разве что тот, кто никогда в жизни не просыпался.