Я стал смотреть на телеканале «Россия» «Синеманию» и рубрику «Киноакадемия». Меня поразил «Малхолланд драйв» Дэвида Линча – непостижимый, магический.

Мама все пренебрежительней относилась к моему увлечению, не понимала, зачем я смотрю такие фильмы. Она топтала и разбивала мои видеокассеты, желая добиться от меня повиновения. А однажды, когда я был захвачен кульминационным моментом «Зеленой мили», выдернула шнур от телевизора из розетки и потребовала срочно вынести мусор. Она не понимала, что морально травмирует меня. В ответ я мстил, вырывая страницы в ее кодексах законов. Вел себя как младший школьник, а потом испытывал неловкость за это.

В целом же у меня с мамой были доверительные отношения. Она мне рассказывала о своих любимых книгах, включая «Графа Монте-Кристо», делилась воспоминаниями о детстве. Иногда, правда, говорила то, чего бы я не хотел слышать: например, о пристрастиях моего отца в сексе. Я не подавал виду, чтобы не нарушить ее доверие.

Все в семье называли маму по имени и, будучи ребенком, я повторял за ними. Она была не против. Ей казалось, так она моложе в глазах посторонних. А меня после восьми лет разные люди часто ругали за неуважительное отношение к матери. Только к двенадцати я перестал обращаться к ней по имени, однако и мамой называть стеснялся, обходясь не нагруженным особенными смыслами «ты». Так же обращался я и к отцу. Правда, по имени никогда его не называл. Сколько ни пытался, так и не смог говорить им «мама» и «папа».

Когда пришла эра DVD, мои познания в кино стали заметно расширяться. На одном диске могло быть записано по десять фильмов, я компоновал их. Покупал сборники по фильмографии актера или режиссера, по номинантам наградного сезона или по новинкам недели. Мне было интересно разбирать стиль отдельных авторов и закономерности в различных жанрах. Кроме того, в четырнадцать лет я изменил свое отношение к анимации после просмотра «Шрека». Осознал, что мультфильмы могут быть созданы не только для детей.

Мне так нравился яркий мир кино, что редко хотелось переключаться на действительность. На первом этаже нашего дома алкоголик в белой горячке убил мамину подругу, вогнав ей молотком отвертку в голову. Он хотел убить и своего тринадцатилетнего сына, крича на всю улицу, что на него напали «чечены», но юноша смог скрыться в подъезде другого дома. Мама ходила к подруге в больницу – та лежала две недели в коме, прежде чем умереть. В окно я видел, как выносят гроб из подъезда. Было жутко от мысли, что жизнь этой женщины закончилась так рано и бессмысленно. Через полгода лечения в психбольнице убийца от горя повесился в колодце.

По вечерам компании подростков часто мешали жильцам дома, выпивая под окнами и разбивая бутылки о гаражи. Дети помладше издевались во дворе над животными. Один раз они засунули бедной дворняге под хвост палку от дерева. Мой учитель географии, живший на четвертом этаже нашего дома, выбросился из окна от несчастной любви. Я видел, как он перед учительской целовал красивую блондинку, преподававшую в начальных классах. Он выжил, но ушел из школы. Стал работать судебным приставом.

Я не понимал, зачем продолжать батрачить на огороде, если с финансами порядок – мама хорошо зарабатывала. Под осенним холодным дождем мы с дедом выкапывали урожай. В перчатках, ставших черными от мокрой земли, невозможно было разглядеть корнеплод. Мы толкали телегу по вязкой грязи сквозь ботву. Я не хотел для себя такой участи. Кино открывало мне огромный, разнообразный мир, отличавшийся от депрессивной картины вокруг. Я решил, что после окончания школы выберусь из этого города любой ценой.

В этот период мама стала общаться с Сергеем, от которого жена ушла к Николаю, отцу мой сестры. Ситуация очень смахивала на мелодраму: отверженные, одержимые вендеттой, обретают новую любовь. Мама предложила отдать свой предмет одежды Сергею, чтобы тот оставил его в спальне бывшей жены. Для убедительности советовала разбросать повсюду презервативы. Так она хотела насолить бывшему мужу и его новой пассии. Разговоры о показной мести привели мою мать к третьему браку.

Сергей был водителем в сети магазинов. Дома он всегда молча смотрел телевизор. Мама устроила его работать к себе в суд судебным приставом. Я с ним почти не разговаривал. Он периодически жаловался на меня матери, что я часто занимаю туалет и порчу воздух в зале.

В летние каникулы перед восьмым классом я неожиданно открыл для себя, что не только люблю смотреть футбол, но и неплохо в него играю. На просторной лужайке перед одним из частных домов стали играть ребята, посещавшие футбольную секцию. Я позвал с собой Макса, и мы присоединились к ним. Сначала я стоял на воротах, потому что привык на волейбольной секции в падении доставать мячи. После выхода в нападение несколько раз забил, обводя защитников, которые выступали на школьных соревнованиях. Игра была динамичной, но без фолов. Наши матчи приходил смотреть и мой дед. Так мы играли около месяца, пока один из местных парней не прикатил пьяным на мотоцикле с бензопилой. Он под корень уничтожил деревья, которые мы использовали в качестве ворот. Играть в других местах было не так весело – к нам приставали местные гопники, намереваясь отнять у нас кроссовки.

В новом учебном году в мой класс перевели симпатичную девочку Алену. В то время я сидел на второй парте среднего ряда. Со мной по очереди садились два моих друга – на тех предметах, по которым отставали, чтобы я им помогал с контрольными. Я успевал решить за урок два варианта. Так получилось, что они оба отсутствовали в первую неделю занятий. Алену посадили со мной. Мы понемногу стали общаться. Я узнал, откуда она и где сейчас живет. Иногда удачно шутил, вызывая у нее улыбку. Я думал: может, теперь мне повезет завязать отношения с интересной девочкой. Однако через несколько дней Алена отсела от меня к новой подружке. На уроках физкультуры я старался попасть в одну с ней команду по волейболу, чтобы любоваться сзади на ее упругую спортивную попу в обтягивающих шортах. Ее длинный хвостик из блестящих русых волос хотелось потрогать ладонью. Она бегала стометровки лучше наших парней. Меня привлекали ее сильные ноги. Я влюбился, но не знал, как к ней подступиться.