Шрифт:
Парни, как и почти все «Локтевцы» из старшаков, хорошо мне знакомы, да и Намина они знают. Хоть сколько-нибудь хороших неформатных групп сейчас мало, и Стас, с его харизмой и администраторскими способностями, фигура пока ещё не культовая, но уже – знаковая!
Отсвет славы человека причастного падает и на меня, хотя, конечно, масштаб не тот… и не всем это нравится. Ровесники, в общем, относятся более-менее с пониманием, хотя бывает по-всякому, в том числе и через губу. Если эта самая губа не оттопыривается в мою сторону очень уж заметно, то внимание на это я и не обращаю, ибо творческие личности они такие… не всегда приятные.
А вот среди преподавателей недовольных побольше, и среди них, к слову, преподаватель по гитаре, которому моё участие в неформальном движении не нравится разом в силу идеологических и музыкальных соображений. Нам ставят руки и голоса по шаблону – как и полагается, единственно верному, гладкому и округлому, и рок в эти советские шаблоны не вписывается никак!
Мельком взглянув на часы и определив, что в общем-то успеваю на занятия, захлопал себя по карманам в поисках сигарет. Заметив, что Стас глядит на меня, машу рукой и забегаю на ступеньки.
– Здаров! – пожимаю протянутые руки, и, вопросительно вскинув бровь, достаю сигареты, прикуривая. Мои манипуляции с часами не прошли мимо друга, и тянуть резину он не стал.
– Замена нужна, – сразу же озадачивает меня Стас, – на вторую гитару, на завтра.
– Хм… – озадачиваюсь я, пытаясь собрать мозги в кучку и вспомнить, что и как мне придётся подвигать в своём расписании, и придётся ли вообще!
График, к слову, у меня плотный и довольно-таки сложный. Помимо Трёхгорки, вечерней школы и занятий в ансамбле Локтева, отнимающих у меня львиную долю драгоценного времени, есть ещё и мебельные дела, и это не сколько собственно сборка и чертежи, столько (слава советской действительности!) встречи с «нужными» людьми. Обычную фурнитуру и лаки-краски нельзя просто купить, и даже не всегда можно придти на склад и «договориться», иногда, и не так уж редко, всё это делается через цепочку посредников.
А это, на минуточку, только постоянные дела! Время от времени всплывает, к примеру, игра в футбол двор на двор, о которой договаривались загодя, за две недели, и отменять своё участие в ней – ну совсем не комильфо!
Общественные, мать их, нагрузки… они идут отдельной строкой. На Трёхгорке я смог договориться, что моё участие в самодеятельности будет проходить либо за счёт отгулов, либо, те же репетиции, хотя бы отчасти в рабочее время.
А в школе пока – никак, ибо руководство считает, что я им, по определению, должен! Детство, говорите, чудесная пора? Ну-ну…
А мама с её активной социальной жизнью? Она ж и меня тащит по всяким гостям, и тащит гостей к нам, и не сказать, что это вовсе уж зряшное времяпрепровождение!
– Когда и где? – спрашиваю, прикуривая и щурясь от лезущего в глаза дыма. Называется время и место, и я, помедлив, соглашаюсь. Кое-что придётся подвинуть, но… не критично.
– Ну, всё! – повеселел Стас, – До завтра!
– До завтра! – отзываюсь я, провожая взглядом спину. Затяжка… и сигарета, скуренная максимум на четверть, давится о подошву и летит в урну, провожаемая тоскливыми взглядами.
– Ильин, – объясняю, не дожидаясь вопросов и реплик о том, что «кое-кто» изрядно зажрался. Судя по смешкам и хмыканью, мои отношения с преподавателем ни для кого ни секрет…
– Неплохо, – с ноткой зависти тянет один из ребят, чуточку демонстративно бычкуя папиросу и пряча её в чуть смятую пачку, проходя вслед за мной в здание. Понятно, что он не о моих сложных отношениях с некоторыми преподавателями, и не самой простой жизни вообще, а о маркерах советского успеха – то бишь американских папиросах в кармане, участии в рок-концертах и прочих вещах такого рода.
– Вторая гитара, – с ноткой снисходительности говорит балалаечник Володя Комаринский, которому прочат большое будущее и место в одном из «выездных» оркестров.
– Да он там в подтанцовке! – со смехом говорит Слава Лепёхин, которому музыкального будущего не прочат, чем он несколько удручён. «Кулёк» [22] , в который он собрался, за неимением более интересных альтернатив, это всё-таки не та штука, которой можно козырять, особенно если видишь вокруг так много примеров успеха, действительного и мнимого.
22
Кулёк – училище культуры.
В спину летят ещё несколько шуточек такого рода, но я пропускаю их мимо ушей.
Пусть! Я и сам знаю, что гитарист из меня пока что весьма посредственный, и что на концертах играю в основном на замене…
… и в основном потому, что человек я полезный, неконфликтный, могу договариваться с администрацией и милицией, чинить «на коленке» какие-то поломки аппаратуры, а потом таскать её, не расплёскивая при этом плохое настроение и шляхетный гонор на всех окружающих.
Но ведь играю же! Хорош я или плох… но зовут, и играл я, без малого, со всеми московскими группами, и всё знают меня, и я знаю – всех. Пусть, за редким исключением, это не самые важные концерты… но я с полным правом могу назвать себя выступающим музыкантом, и мне это, чёрт подери, нравится!