Русалим. Стихи разных лет
вернуться

Минаков Станислав Александрович
Шрифт:
I
Окраина Имперьи. «Третiй Рiм»:мы спрятались в кафе – меж временами.Глядим на шторм и молча говоримо мучениках царственных. Над намибело витает облако белым —четыре девы, мальчик в гюйсе 1 синем;царёвы дети дочерьми и сыномнам собственными грезятся – самим.
II
Пять ангелов – пять деток убиенных.От фото, что в Ливадии на стенах,глаз не отвесть! И нового письмаикона есть, пронзительна весьма,в Крестовоздвиженском дворцовом храме,куда и мы в смятении и срамевсё ж, бледные, ступали на порог —о тех скорбя, чью смерть предрек пророк.

1

Гюйс – здесь: большой воротник (с тремя белыми полосками) на форменке – матросской верхней суконной или полотняной рубахе.

III
Чья смерть страшна, у тех прекрасен лик.Но горяча растравленная рана.…Анастасiя, Ольга, Татiана,Марiя, Алексiй… В случайный бликвмещён фонарь – на дамской зажигалке.Тебе – эспрессо, мне – с жасмином чай.И в поле зренья вносят невзначайпернатый трепет голуби и галки.
IV
Когда ты ищешь сигарету в пачкерукою правой – северной батрачки,подаренный серебрян перстенёк —на среднем пальце – кажет мне намёкна аристократичную фривольность.Суп луковый прощаем за сверхсольность,поскольку наблюдаем за стекломмир внешний, нас хотящий на излом.
V
В надрыве, доходящем до истерик, —безгрешна чайка с именем «мартын».Безгрошным Ялта – краденый алтын.Знай: грецкий «ялос» означает «берег».Путины нет. На ялосе путанастоит в безплатной пустоте платанаянварской, одинёшенька. Видать,здесь витязей на брег не ходит рать.
VI
О! Видишь – в вышиванках малороссы.Ты спрашиваешь, что они несут?Скорей всего, херню. Твои вопросысмур прикровенный из меня сосут.Ни сейнера на рейде, ни фелюки.Маяк, который нынче будет кость,застрявшая в кривом зобу падлюки,сквозь сумерки моргнул… Причём здесь злость?
VII
Ау, коньяк! Салют тебе, «Марсель»!Донецкий бренд, неведомый досель,гортань неприхотливую согреет.Над маяком баклан упорный реет.Хохол, грустя, «спiває пiсняка»;ему бы вторил жид наверняка,но вот кацап, гадюка, дню довлеет —и не поёт, а мекает и блеет.
VIII
Да мы ж с тобой горазды песни петь!К моим очкам твоя преклонна чёлка.Давай же пожужжим, златая пчёлка,ужели звуки не раздвинут клеть?!Соединяет мелос, а не плеть.Хотя и в это верится всё реже.Любившему сидеть на побережьедобавь пииту в невод или сеть:
IX
какой дивертисмент бы ни лабал ты,иным пейзажем тешатся прибалты —те братья, что всегда уходят в лес;теперь у них вояки из ССназначены героями народа.Скажусь Козьмой, блюдущим политес:«Леса, моря и горы суть природа;се наша мать! С народами – и без».
X
Мы тоже мир. Спасаемый иль адский?О нас ли плакал праведник Кронштадтскийв Ливадии, держа в руках главупочившего о Бозе Государя 2 ?…Сопляк бухой кричит бармену: «Паря,когда, в натуре, подадут халву?»Прожектор чает правды, молча шаря;и чайки почивают на плаву.Январь – апрель 2006

2

Имеется в виду Государь Император Александр III Александрович, скончавшийся 20 октября 1894 г. в Ливадийском дворце; знаменитый протоиерей Иоанн Ильич Сергиев (Иоанн Кронштадтский) специально прибыл к больному Императору из Санкт-Петербурга.

Сочельник в Ливадии

Орган ливадийский, берущий у моря взаймыгудение раковин, шорох, волнение, шум,заблудших избавит на час от тюрьмы и сумы,даря утешенье взамен растранжиренных сумм.Светильник горит, и на ёлке – цветные огни.В сочельник, у края земли, – нужно слушать орган.С трубою труба говорит, значит, мы не одни.И пальцем слюнявым листает листы Иоганн.И, вторящий Баху, возносит из бездны словаФранц Шуберт безумный – Святую Марию зовёт.И коль со слезою роняет печаль голова,то правду тебе говорили про «вечный живот».Девчонка играет, убрав на затылок пучокизлишних волос; и жужжит в судьбоносной трубеполоманный клапан – живой громовержец-жучок,но он не помеха молитве – товарищ в мольбе.Ни смирны, ни ладана, Господи, нет у меня,да – кроме любви – за душою и нет ничего…Сосна италийская тает в окошке, маняв безснежье, в теплынь, в торжество волшебства, в Рождество.Сюда мы входили, когда ещё было светло,а вышли под небо, когда уже стала звезда.Кто к счастью стремился, тому, говорят, и свезло.Охрипшие трубы. Так счастье вздыхает, да-да.14 января 2006 г.

«Этот страх безпримерный в башке суеверной…»

Этот страх безпримерный в башке суеверной,твоей умной, дурной, переменчивой, верной, —жадный опыт боязни, тоски, отторженья,я лечил бы одним – чудом изнеможенья.Потому что за ним – проступает дорога,на которой уста произносят два слога,два почти невесомых, протяжных, похожих,остающихся, льнущих, ничуть не прохожих.О, я помню: боящийся – несовершененв смелом деле прицельной стрельбы по мишеням.О, я знаю, что дверь отворяет отвага,и летает безкрылая белка-летяга.Плоть поможет? Положим, и плоть нам поможет:ужас прежний – на ноль, побеждая, помножит,чтоб отринуть навек злой навет сопромата.Сочлененье и тренье – завет, не расплата.Плоть – сквозь плен осязанья и слуха —прозревая, восходит к подножию духа,тех прославив, кто в боязной жизни прощальнойльды расплавил телесною лампой паяльной.24–27.11.05 г., 8.10.06 г.

«Старое норовит потереться о молодое…»

Старое норовит потереться о молодое.О, молодое, касайся старого осторожно!Жадною, козлиной оно трясёт бородою,кровью пьянящей кормится непреложно.Ты, молодое, ищи своё, молодое,быстрою ножкой бей и крутись юлою.И на поляне громкой толкись ордою,сук под собою – злою пили пилою.Старое, ты сопи в уголочке тихо,молча глазей на скачки, сиди, не ёрзай.Не поминай, не мани, пробуждая, лихо,гомон хмельной вмещай головой тверёзой.Станешь и ты, молодое, таким когда-то.Вишь, молодое, как старое сухо дышит.Челюсть лежит в стакане, а в ухе – вата.Выцветшими цветами платочек вышит.…Любо глядеть – младым молодое пышет.Любо не знать, что завтра оплаты дата.28 января 2008 г.