– Нет, – пискнули в ответ, – это я.

– Кто?

– Ёж.

– Какой-такой?

– Обычный.

Замешательство, по окончании которого что-то пятипалое, снабжённое густой шерстью нашарило шубку с иголками.

– Ай! И правда: колется ежом. А меня Медом кличут, Медом Ведом.

– Приятно познакомиться. Искал вас!

– Полицейский, что ль? – неубедительно заревели в ночи. – Житья от вашего брата нет! Нельзя ночью из дому выйти, чтоб воздухом свежим подышать: обязательно на инспектора наткнёшься! Противозаконным не занимаюсь, ясно?!

– Стоп-стоп-стоп, – прервал Ёжик эмоциональный монолог Меда, который под шумок хотел сбежать. – Из деревни я – не из полиции.

– Правда? М. Тогда секундочку.

Зашуршало, чиркнуло, ослепило на мгновение, и из омута темноты, освещённая пляшущим огоньком гигантской спички, вынырнула ряха возрастного медведя – предобрая, но вызывавшая чувство неловкости чрезмерным периметром.

– Живём по-простому, – уведомил Мед, – без фонарика, зато со спичками. Без денег, зато натуральным хозяйством. Без перемен, зато без бед.

Ёжик оценил столь информативный рассказ о себе.

– А я Дубнера ищу, – решил он не ходить вокруг да около. – Не видал?

– Пять штук.

– Штук чего?

– Зеленых.

– Прости?.. А! Зелени?

– Её, родимой. – Мед даже причмокнул. – Забыл в этой глухомани, каковы деньги на ощупь, а я всё ж таки санитар леса. – В голосе послышалась гордость; о том, что под его «профессией» подразумевается отнимать наличность у богатых и отдавать бедным, в смысле чете Ведов, санитар тактично умолчал.

– Это же испокон веков волчья должность? – проявил образованность, но недогадливость Ёжик.

– Иногда и они так делают, – поспешно, чтобы закрыть тревожную тему, согласился топтыгин.

– Ох, о расходах-то я не подумал! – заволновался новый знакомец. – Чем же Дубнеру платить?

– Разберётесь. А если нашей валюты нету, мне что-нибудь другое давай: задарма не работаю.

– Я бы с радостью – нечего. Шляпу бы подарил, так её лес украл.

Мед расстроился окончательно. Спичка потухла; зажёг вторую и пробасил:

– Банки хоть закрывать умеешь?

– Конечно, в деревне все умеют.

– Подмогни тогда с запасами малины на зиму, а я потом тебе помогу.

– Надо спешить.

– Никуда Дубнер не денется.

Ёжик хотел согласиться, но внезапно зародившееся в уме жужжание изменило планы.

– Простите, тороплюсь.

Он приложил максимум усилий, чтобы отвлечься от «пчёл» в голове: напрягся, надул щёки от натуги, легонько задрожал. Удалось, звук пропал. Заметив эти телодвижения, медведь дал слабину – струхнул.

– Позвал бы, Ёж, к себе, да жена не велит. А хижина Дубнера там. – Ткнул пальцем-огурцом.

– О-о, крайне вам признателен!

Ёжик тонкими лапками потряс волосатый ковш от экскаватора и бросился бежать. Дубнер интриговал его больше, чем пугала непроглядная ночь, однако же вернуться домой, в уютное безопасное гнёздышко, было бы вовсе нелишним.

– Постой! – окликнул Мед; подошёл, покачиваясь. – Держи, не то потеряешься: мне трупы и без вести пропавшие на совести не нужны.

Он отдал Ежу только-только початый коробок с мощными спичками, за что получил повторную искреннюю благодарность. Вспыхнула сера, задрожало жёлто-оранжевое пламя, минимально разгоняя мрак. Грузный любитель сладкого залез в берлогу, а зверь, что напоминал шарик в острых палочках, на всех парах понёсся между деревьями, подгоняемый то неотступным любопытством, то жутким окружением.

До болота спичек хватило. Когда же словно бы недобро нахмурившийся лес скользнул назад, уступая место ещё более мрачной топи, Ёжик достал из коробка последний деревянный, покрытый серой стержень. Он как мог экономил на миниатюрных факелах, но, похоже, самую трудную и опасную часть пути предстояло преодолеть в полной темноте, которую усугубляли мистические звуки, доносящиеся с воды. Был и иной вариант: повернуть назад, то есть в непроглядную же темноту, к прячущимся в черноте опасностям вроде веток-клыков и ночных охотников из преступного мира – воров с грабителями, что не против кого-нибудь обчистить. Или ему остаться на берегу, в ожидании неизвестности?

«Все перспективы мало обнадёживают».

Погружённого в глубокие, наверное, глубже самого болота размышления Ёжика окликнул зычный мужской голос, заставив подпрыгнуть выше собственного роста.

– Чего припёрся?

«Чуть спичку не выронил! – первым делом испугался путник. А потом: – Ой, кто здесь? Гопники?!»

– Что молчишь как рыба об лёд? – вновь донёсся голос. Он звучал недовольно, но не форсировано – создавалось впечатление, что окликнувший всегда смурной.

Тут Ёжика посетила догадка.