— У меня много чего есть. Метки, пароли, титулы. Все собирал и берег для Алины, — Мишка все-таки не теряется, чем еще больше подкупает сестру.

Возле фуршетного столика Карина шепчет, что ей мой парень понравился. И то, какими мы выглядим безумно влюбленными, от нее тоже не скрылось.

Интересно, как она заметила?

Неужели только потому, что мы ходили по залу, держась за руки? Или то, как Мишка то и дело забывается, и возле шедевров художницы, пристает с обнимашками?

— Миш, я кое-что должна тебе сказать, — тихонько стараюсь общаться, не привлекая лишнего внимания. Рядом же посетители с нами возле одной из картин.

— Не сдерживайся, Алинка. Скажи мне что-то сильно приятное, если так хочется, — тоже тихо говорит на ушко, а потом еще целует туда.

Та-ак… Моргаю, настраиваюсь.

— Передумала? — Миша берет меня за руку и чуть крепче сжимает ладошку.

— Нет, не передумала. Как это сказать приятно, решаю. Сегодня я… виделась с Глебом.

— Чего?! — ой, на весь зал зарычал.

— Очень неприятно для него наша встреча прошла, — быстренько добавляю. — Глебу вообще не понравилось. Так хорошо? Не будешь звереть?

— Я никогда не зверею! Самый уравновешенный и спокойный парень.

Ага-ага, такой уравновешенный, что сердито пыхтит, уже сжал кулаки и глаза от ярости выпучил.

— Мне надо было ему сообщить, что больше не сможем видеться. Вот и все. Встретились и попрощались. Не начинай, а? Ты мой парень, и я не хотела скрывать.

— Надеюсь, попрощались, — чуть менее сердито бурчит Мишка. — Для Глеба так было бы безопаснее точно. Пусть только попробует еще к тебе подойти. Бедные его будут жабры. Ты моя девочка, только моя.

Ну-у… примерно так, я и представляла наш разговор. Знала, что Мишка поворчит, погрозится и скажет в конце, что я только Его. Никто же и не спорит с ревнивым Медведищем. Конечно, я его только девушка, а он… только МОЙ.

Мы уже посмотрели все работы в большом зале. Переходим в меньшее помещение. Сюда мало заглядывают и есть арка с коллонами. Как-то незаметно оказываемся и там. Стоп. Да это же Мишка меня затянул!

— Звездочка, наконец-то вдвоем, — к моим губам тянется, и прижимает покрепче к себе.

— Мы не вдвоем, сейчас сюда могут заглянуть посетители, — пытаюсь опомниться, пока еще мысли не стали похожи на мыльные пузыри, романтично парящие над головами.

— Тоже пусть целуются. Мы им разрешим.

Миша лишает мои разумные мысли возможности думать. Пузыри-пузыри, снова это безумство с приятным ощущением невесомости. Наш поцелуй становится горячим и страстным. И не хватает сил опомниться, все тело горит, когда Миша так жадно целует, гладит мои плечи, спину, блузку поднимает…

Упс!

— Мишка, ты забыл, где мы? — я первая опомнилась, когда он полез к лифчику.

— Черт, это руки! Что же вы делаете, паразиты? — встряхивает ладонями. — Алинка, я не при чем. Это они обнаглели. Ишь, куда размечтались пробраться, — и вижу, как вздыхает тяжело.

Почему-то в этот момент вспоминается записка…

Мишка на все почти умеет отшучиваться. Интересно, так сделает и сейчас?

— Миша, ты встречаешься со мной не просто так?

Практически слово в слово повторяю записку. Жду, что ответит, затаив дыхание.

Миша медленно моргает, явно удивленный вопросом. Озадаченно чешет затылок, и произносит потом:

— Конечно, не так просто. Мне тебя нагадали бабки на крупе из-под овцы. Так и сказали, будут звать Алиной, как увидишь ее — потеряешь покой, и не быть тебе больше свободным Медведем. Все сбылось!

— Миша, а серьезно нельзя?

— Можно.

Он наклоняет ко мне ближе лицо и так пронзительно заглядывает в глаза, что от неведомого напряжения сердце чаще стучать начинает. Я вижу по Медведю, когда он забавляется на иронической волне, и успеваю заметить, когда, как сейчас, становится резко серьезным.

— Для меня все непросто, Алинка. С тобой точно нет. Знаешь ли, я умудрился влюбиться в дочку строгого тренера. Представляешь, как мне тяжело?

— Влюби-иться? — ошеломленно выдыхаю, позабыв обо всех записках на свете.

— Да, моя Звездочка, — с легким кивком подтверждает, а я тону-тону в его завораживающем искрящемся взгляде. — Я люблю тебя! Люблю, моя радость! Получается, что и зверею из-за этого. Сначала не понял, от чего мою крышу снесло. Но потом уж дошло. Теперь ясно, что я не просто дурак, а с пометкой «влюбленный».