Шрифт:
По мере того, как я говорила, взгляд Бертоло становился более осмысленным.
– Но я… Я не знаю даже, чем зарабатывать на жизнь. Я утратил свой дар. Он был для меня всем! – горестно воскликнул мужчина. – Я был уважаемым преобразователем, но меня с позором изгнали из мастерской.
– Живут люди и без дара. Придумаем что-нибудь – найдем тебе дело по душе. Никогда не поздно взять судьбу в свои руки, – с этими словами я вышла.
Я не знала, возымели ли мои слова нужный эффект. Оставалось лишь надеяться на это.
Мише нужен был отец. Настоящий отец, а не та тень, которую сейчас из себя представлял Бертоло.
И вот в день, когда я месила тесто для пиццы Барбаросе, а Миша крутилась рядом, помогая по мелочи, Бертоло вышел к нам.
Он побрился, расчесал свои синие космы и надел свежую одежду.
– Я тут подумал… – смущенно начал он. – Я тут подумал – надо стекла вставить. А то холода скоро… Вот.
Стекла в окнах пекарни были давно разбиты, судя по всему, на одной из гулянок. Мы с Мишей кое-как заколотили их досками и заткнули тряпками – конечно, это было некрасиво. Ну а что мы еще могли поделать?
– Как раз там в сарае какое-то стекло вроде лежало. Паулита для прилавка заказала, да не успели его поставить…
Бертоло запнулся и махнул рукой.
Мы с Мишей радостно переглянулись. Это был явный прогресс!
К вечеру все было готово. Окна радовали глаз новенькими чистыми стеклами, а на столе стояли три противня с великолепными пиццами, украшенными листочками орегано.
Недолго думая, я соорудила из газетных листов нечто вроде квадратных коробок, благо бумага для них использовалась достаточно плотная. А потом Бертоло вместе с Мишей лично доставили пиццу к дверям дома Барбароссы – дело было сделано!
Поздним вечером, когда я убиралась, а Миша уже спала, ее отец пришел на кухню и присел на краешек стула, смущенно теребя в руках картуз.
– Я хочу поблагодарить вас, леди Манон. Благодаря вам я прозрел. Осознал, в какую глубокую яму упал. И чего чуть было не лишился. Спасибо, что помогли мне выбраться, протянули руку помощи. Когда уже казалось, что я – человек пропащий, вы указали мне путь. Зажгли свет в конце тоннеля.
– Вот и замечательно, что ты наконец образумился, Бертоло! – порадовалась я. – Потому что мы открываем пиццерию!
– Будем выпекать эти лепешки?
– Не лепешки, а пиццу! Лучшую и единственную пиццу в Орлании. Мало того, что мы будем ее выпекать, мы еще и будем ее доставлять! Кстати, как раз хотела выяснить – если твоя бывшая жена вернётся, то она не сможет претендовать на это помещение?
– Помещение принадлежит мне, госпожа Манон. Когда мы только познакомились, Паулита его снимала, однако в качестве свадебного подарка я его выкупил – в бумагах значится мое имя. Все хотел переоформить его на Паулу, да не успел…
– Вот и прекрасно! В будущем мы должны быть застрахованы от посягательств на нашу пиццерию.
– Пиццерия – до чего же здорово и вкусно звучит! – обрадовался Бертоло. – Я-то, по правде, готовить совсем не умею – для этого у меня руки не тем концом вставлены. Но я могу помочь со всем остальным, – у Бертоло просветлело лицо. – Вы такая чудесная, добрая и заботливая, госпожа Манон! Мне кажется, сама богиня послала вас в мой дом.
– Ну все, хватит меня расхваливать, – смутилась я. – Мы же, вроде, на ты.
Но Бертоло почему-то не унимался.
– Мне ужасно жаль, что ваши жених и муж поступили с вами так несправедливо.
– Они еще горько пожалеют. А сейчас – хватит на эту тему!
– Не сочтите за грубость, – замялся мужчина. – Но я как раз хотел поговорить с вами об этом.
– С тобой, – поправила я.
А сама между тем внутренне напряглась. Бертоло смотрел на меня как-то странно. Если не сказать, пугающе.
Что он задумал?
ГЛАВА 31
– Да, с тобой, простите. Ой, прости. В общем, раньше я работал в цеху Ларуш и был там не последним преобразователем. После того, как Паулита сбежала… Дар оставил меня. Да я больше и не желаю возвращаться к прежнему делу – хочу начать новую жизнь. Но для тебя… Для тебя я могу использовать свой дар. В последний и самый лучший раз. Я чувствую в себе достаточно сил. Только, прошу, не обижайся! Но мне так хочется отплатить тебе за добро, которое сделала мне и моей дочери.
– Не совсем понимаю… – нахмурилась я. – Каким образом ты хочешь использовать для меня свой дар?