— Игнат, что случилось? — как можно спокойнее спросила я, ступая мимо кучки продуктов птичьей жизнедеятельности. Далось мне это спокойствие нелегко.

— Хорек задушил одну курицу, — тяжело дыша и вытирая рукавом пот со лба, ответил он. — Поэтому на ночь будем забирать их в дом. Трех осталось поймать, — добавил и, хлопнув дверью, скрылся в сенях.

Я успела лишь протестующе взмахнуть руками и едва не задохнулась от возмущения. Птиц от хорька уберечь, конечно, надо. Но можно это сделать и без превращения нашего дома в филиал курятника. Умеет Игнат вернуть боевое настроение!

Лязгнула дверь, и дядя забросил в гостиную еще одну птичку. Она с сиплым кудахтаньем метнулась под стол, а я схватилась за голову.

Принести кур в дом — это, конечно, безумие, но и выгнать их всех сейчас на улицу мне не позволяла совесть. Все же дядя старался, ловил их. Да и хорек более чем серьезная опасность для пернатых.

Как же быть? Жаль, нет клетки…

— Не ловится последняя, ни в какую… — выпустил в гостиную еще одну пернатую родственничек. — Идем загоним ее с двух сторон. А то больно прыткая.

— Тебе надо, ты и загоняй, — вернула я дяде его слова. Ну а что, взаимопомощь или есть, или нет ее.

И посмотрела на потолок. Вверху же чердак?

И прежде чем дядя успел выдать возмущенную тираду, я сорвалась с места, выскочила в сени и сунула в розетку вилку, шнур от которой бежал к потолку. Люк над головой озарился ярким светом, и я полезла по маршевой лестнице на чердак.

Возле люка я обнаружила то, что мне и было нужно: большие деревянные ящики. В похожие мой дед закладывал на хранение яблоки.

Если я под ними оставлю на ночь кур, то это будет лучшим решением. Кислорода им хватит, места тоже. И хорек в сенях их не поймает: побоится сунуться в жилье.

Я притащила в сени четыре ящика, поставила их вверх дном и переняла эстафету гоняться за птицами.

Сил у пернатых оказалось больше, чем я ожидала. Минут через двадцать гостиная напоминала поле боя. Хлопанье крыльев перемежалось с кудахтаньем и громкими ударами лап по полу. Но я не прекращала ловить куриц одну за одной и запихивала их в ящики. Когда все курочки оказались пристроены, настал черед Рябчика. Его даже не пришлось ловить: я открыла дверь в сени и он деловой походкой сам подошел к ящику.

Появился Игнат, запыхавшийся и довольный сверх меры. Он держал в руках белую курицу, которую посадил к остальной компании.

«Кукареку», прозвучавшее из-под ящика подвело итог ночному переполоху. И заставило меня нервно улыбнуться.

— Ты понимаешь, что это временное решение, — обратилась я к Игнату, когда мы вернулись в гостиную. — Надо восстанавливать курятник.

— Хорек и в курятнике их достанет. Если повадился, то всех передушит… — сокрушенно покачал тот головой.

— Не достанет. Я знаю, как можно защитить постройку от хорька и крыс.

— Да ну? — В голосе Игната проскочили недоверие с издевкой. — В столице ты другому училась, по бесстыжим глазам вижу.

В ответ я гротескно вздохнула и развела руками.

— Не кривляйся, — буркнул он.

И он направился в дальнюю часть дома, но потом, передумав, вернулся в гостиную. Стал напротив меня, упер руки в бока и брови сдвинул. Взгляд получился суровым, но остальной его облик — комичным.

— Пока ты живешь в этом доме, чтобы посторонних мужиков я здесь не видел. А коли принесешь в подоле, выгоню на улицу, не посмотрю, что батюшка тебе дом завещал! — на одном дыхании выпалил дядя тираду и, громко захлопнув за собой дверь, скрылся в дальней части дома.

Не приходившая мне прежде в голову мысль о возможной беременности обрушилась ушатом холодной воды, мелким тремором растеклась по коже.

Не успев отдышаться после ловли куриц, я обессиленно прислонилась к стене. Пульс, набирая обороты и заглушая все звуки, зашелестел в ушах. Онемевшими руками я принялась торопливо себя ощупывать, как будто интересное положение можно определить тактильно.

Утром меня не мутило, фигура в порядке, грудь не болит — подвела я итог осмотру, что ничуть меня не успокоило. Внешних признаков до поры до времени может и не быть, а потом получай, Ася, сюрприз…

От перспективы быть связанной с вымогателем общим ребенком холодок прошелся по позвоночнику. Тело меня, может, и предавало, напоминая, какие чувства Настя питала к шантажисту, а вот мозги оставались на месте. Поэтому держаться от него я собиралась как можно дальше.

Через две закрытые двери послышался раскатистый храп. А у меня сна не было ни в одном глазу. И сердце колотилось как сумасшедшее: то ли от моего страха, то ли это эмоции Насти его разогнали.

Сейчас бы валерьянки, но, чтобы приготовить отвар, нужен керосин, которого нет. И печь топить рано: в доме еще тепло и сухо.