Ну уж нет!

Положив два пакета со сборами и две бутыли с отварами в холщовую сумку, я направилась к ближайшему дому.

Во дворе никого не было. Я постучала в дверь и, робея, потянула ручку на себя. За три дня я еще не успела привыкнуть, что можно просто так зайти к соседям в дом.

— Добрый день, — громко произнесла я, открывая дверь в гостиную. — София Дмитриевна, я принесла вам лекарства.

— Здравствуй, Настя!

София Дмитриевна выглянула из-за одной из дверей и направилась мне навстречу. Взяла у меня из рук пакет и скосила взгляд в сторону кухни. Из которой сначала послышались шаги, а потом и вовсе появился Матвей Иванович.

— Матвей, не спеши ругаться! — подняла она ладонь вверх. — Настя подобрала мне травы вместо тех негодных лекарств, которые врач в городе выписал.

— И что, от этого она перестала быть злодеем?

— Я не злодей, — вздохнула я и заговорила повышенным голосом: — Я ничего плохого не делаю. Мы с Игнатом сами пострадали от Блинцовки. Она не только сад нам испортила, но еще и слухи про меня распускает. А сама сирот в детдоме обворовывает!

Я прикусила язык, но было уже поздно.

— Игнат мне говорил про сад, — сложил руки на груди Матвей Иванович. — А про детей что конкретно?

— Ну, здание в запущенном состоянии… — промямлила я, но мужчина нахмурил брови. — Она ткань, выделенную им на пальто, себе присвоила.

— Не хотите герцогу запрос на расследование отправить? — оживился он как-то странно.

— А толку от него?

— Есть толк! Я уже разов двадцать писал, и все проблемы, кроме двух, разрешились в мою пользу. Если хотите, я могу и от вашего имени написать.

— Нет-нет, — замахала я руками. — Я подумаю, как с ней по-доброму обойтись.

— Можно с нашим новым друидом поговорить. Он, правда, молоденький совсем, но за дело ухватился крепко, — в голосе Матвея Ивановича прозвучало одобрение. — Во всем хочет, чтобы его участие было.

— Да, ко всему свою руку прикладывает, — повторила за мужем София Дмитриевна. — Оно и неплохо. Не то что Зиновий, которого ничего не волновало, кроме Загорья и контрабанды лихоцвета.

— Я попробую, спасибо за подсказку, — постаралась я ответить бодро и заинтересованно.

Только бы он внял моей просьбе и не стал писать на самый верх про козни Блинцовки. Не хватало еще внимания подручных герцога ко мне и к нашему с Игнатом саду… А вот то, что Элиан такой амбициозный, может сыграть мне на руку: скорее всего, он предпочтет проводить свои расследования в одиночку.

— Так я и думал! Так я и знал! — тихонько захлопал в ладоши Матвей Иванович.

Я отвлеклась от грустных дум и озадаченно посмотрела на соседа.

— Ты о чем? — нахмурилась София Дмитриевна.

Она сейчас укладывала сборы в свою кастрюльку и, похоже, тоже не ожидала такой экспрессии от своего мужа.

— О том, что не могла внучка Олимпия Ладиславовича быть злодеем, не могла! Я мог бы и сам догадаться, что это поклеп Блинцовки. Мог бы!

Мы еще немного поговорили. Я рассказала Софии Дмитриевне, как готовить отвары, и собралась уходить.

— Если нужна помощь, вы приходите. — Определенно, Матвей Иванович окончательно сменил гнев на милость. — Всем, чем смогу, окажу помощь.

Я еще раз поблагодарила и вернулась домой. Работы у меня было непочатый край.

Сказать, что Матрена потрясла меня своим фатализмом, было нельзя. После нашей первой с ней встречи внутреннее я уже была готова к подобному повороту. Хорошо, что в поселке больше десятка домов и, если Матрена не хочет поправлять свое здоровье, найдутся другие жители, которые станут моими покупателями. Как София Дмитриевна, например.

Громко лязгнула входная дверь. В гостиной раздались неуверенные шаги. Терпкое алкогольное амбре с нотками укропа разлилось в воздухе, и у меня защекотало в носу.

Ну что же, ясно-понятно, кто пожаловал.

— Игнат, ты знаешь, где живет Рая? — вышла я из своей комнаты.

— К-какая Рая? — смачно икнул дядя.

— Та, мужа которой зовут Гриша.

— Ч-через д-дом от нас, — махнул он правой рукой и, не рассчитав силу, врезался ладонью в белый бок печки. — Т-ты и ей п-приворотное зелье сварила?

Он с шумом втянул воздух и, пошатываясь, двинулся на кухню. Там он загремел кастрюлей, брякнул дужкой ведра, и через минуту под оглушающий грохот, перемежающийся с невнятным бормотанием, из дверного проема хлынул поток воды.

Мне захотелось выругаться. Крепко и со вкусом. В первую очередь на Игната, который, не имея денег, опять умудрился напиться в хлам. А во вторую на себя. Чем я думала, когда оставила ведра с водой на печной ступени? Точно не головой.

Игнат с осоловелым выражением лица вывалился из кухни. По его штанам и рубахе прямо в галоши текла вода.