Я смотрю на него, на мгновение потеряв дар речи. Я действительно не знаю, что сказать. То, что он говорит, это не то, что я ожидала услышать. Это не то, что имеет для меня смысл. И все это звучит так искренне, так... мило, что я не знаю, как я могу сказать нет.

Но что-то во мне твердо говорит, что я должна это сделать. Что позволить ему надеть кольцо на мой палец, это первый шаг к тому, чтобы оказаться в ловушке собственной игры. Моей и Николая.

— Я не могу. — Я отдергиваю от него руку. — Тео, так нельзя. Ты знаешь, что это так, ты сам так сказал. Это было бы оскорблением памяти твоей прабабушки - носить ее кольцо.

— Я не согласен. — Он больше не берет мою руку, но кольцо все еще держит. — Моя семья возникла из ничего, Марика. Они упорно трудились, чтобы создать империю, которой Макнил являются сегодня. Я женюсь на тебе по долгу службы, это правда, потому что мне нужны наследники, чтобы эта империя сохранилась и продолжала расти. Это кольцо, не символ любви между нами, но символ партнерства. Я хочу, чтобы наш брак был удачным, Марика. И я... — Он делает глубокий вдох и снова тянется к моей руке. — Я намерен сдержать свои клятвы. Быть верным тебе и хорошим мужем. Я дарю тебе это кольцо в знак того, что это обязательство, то, о чем в контракте, который мы подписали, ничего не сказано.

— Мы должны сказать об этом в наших клятвах. Разве этого недостаточно? — Я чувствую, как у меня сводит живот, когда смотрю на кольцо. Оно что-то значит для него, это очевидно. Я не верю, что он лжет об этом. И если я возьму его, это сделает мое предательство по отношению к нему намного хуже.

Верный. И снова я ощущаю эти закрадывающиеся сомнения. Он снова и снова говорит о том, что значит для него брак, не считая того, что требует мир, в котором мы живем. Неужели его волнует только собственная верность в браке? Неужели рогоносец другой мужчина ничего не значит для него, пока он холост?

Я снова и снова злюсь на Николая за то, что он поставил меня в такую ситуацию.

— Многие мужчины дают такие клятвы, не собираясь их выполнять. — Тео протягивает кольцо. — Я не буду заставлять тебя носить его, Марика. Но я надеялся, что ты согласишься. Я никогда не предлагал его другим женщинам.

То, как он это говорит, натягивает мои сердечные струны, которые должны быть недоступны для него, несмотря ни на что. Я не должна чувствовать к нему ничего, ни желания, ни нежности, ни сочувствия, ни заботы. Я не знаю, что именно я чувствую к нему в этот момент. Но этого достаточно, чтобы я протянула левую руку и позволила ему надеть на нее золотое кольцо.

Оно подходит.

— У тебя нежные руки, — говорит он, не выпуская моей левой руки из своей. — Я всегда слышал, что у меня тоже.

— В этом есть смысл. — Мой большой палец касается его пальцев. — У тебя артистичные руки.

Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить. Это первый личный комментарий, который я сделала ему, первое, что я сказала, указывающее на то, что я вообще что-то заметила в нем. И впервые я вижу, как на его лице мелькнуло удивление.

Он ничего не говорит. Но рука, держащая мою, притягивает меня ближе, его вторая рука лежит на моей талии, а его рот опускается к моему.

Я впервые целую его, не считая поцелуя у алтаря, когда отец О'Халлоран благословил наше обручение. Впервые я целую его наедине, и никто не видит, никто не останавливает нас.

Никто не скажет мне потом, чтобы я была осторожна.

Мне было бы лучше, если бы так и было. Потому что рот Тео слишком хорош. Он хорошо целуется, его губы мягкие и теплые, нежно дразнят мой рот, пока я не хочу раздвинуть губы, его язык слегка касается изгиба моей нижней губы. Он притягивает меня ближе, так близко, что мое тело прижимается к его телу, и его тепло проникает сквозь тонкий золотистый шелк моего платья. Его рука скользит по моей талии к пояснице, удерживая меня там, а его язык проникает в мой рот, и я теряюсь.

Поцелуй получается каким-то срочным, но не требовательным, страстным, но не настойчивым. Его рука опускается ниже уровня моей спины, другая рука обхватывает мою, его губы скользят по моему рту, когда он углубляет поцелуй. Когда он притягивает меня ближе, я чувствую твердое давление его члена на мое бедро, но он не прижимается ко мне, не настаивает на большем. И то, как он целует меня, сдержанность и желание одновременно, вызывает во мне такой прилив желания, которого я не ожидала.

У меня мелькает мысль, что если бы он попытался отвести меня наверх, я не уверена, что мне было бы легко сказать нет. И это пугает меня. Тео уже проникает под мою кожу. Заставляет меня хотеть его. И когда его рот прижимается к моему, заставляя меня тихонько задыхаться, мне приходит в голову, что, возможно, именно это все и есть.

Тщательно рассчитанная ночь, чтобы заставить меня хотеть его. Чтобы я попала под его чары, как мой брат ожидает, что я заставлю Тео попасть под свои.

Ты не знаешь, лжец ли он. И если да, то хороший.

Я отстраняюсь, разрывая поцелуй.

— Я устала, — резко говорю я, вырывая свою руку из его. — Мне нужно пойти в дом. Я могу пойти с тобой, если тебе нужна помощь, чтобы найти выход...

— Нет, думаю, я справлюсь. — Его жесткая осанка возвращается, и он делает шаг назад. Мне остается только не опустить взгляд вниз, где, как я знаю, он все еще тверд после поцелуя.