В джинсовых штанах на подтяжках, босиком, молодой парень херачил врагов простой лопатой. Один удар — один труп. Пашка Галактионов не признавал никакой брони, и не хотел никакого другого оружия, кроме лопаты. Об этом мне доложил недовольный Волк, так как именно он был ответственным за сохранность моей семьи. Пришлось провести личную проверку. Тогда, напитав руку силой, я долбанул Пашку в грудь, но тот лишь слегка покачнулся и белозубо улыбнулся.

— Не стесняйтесь, не сдерживайте себя.

Ну, я долбанул сильнее. Потом ещё сильнее. Когда понял, что Пашка в состоянии выдержать прямой выстрел из танкового орудия, я слегка успокоился: он за себя постоять точно сможет, а дальше с его прокачкой я разберусь. Единственное, меня посетило две мысли: что картошку Дорничевых надо сажать не на фермерских полях, а на полигоне для тренировки гвардейцев — толку будет больше. Ну, а вторая мысль: когда вырастет моя картоха, может моих ребят с академии в Игнатовке осенью на картошку отправить? Слышал, в учебных заведениях Империи так делают. Тут двойной профит: ребята заработают денег, ну и прокачаются… немного.

— Пожар, как там у тебя? — переключился я на другой канал.

— Как там у меня… Сижу в колымаге, чувствую себя пенсионером, — раздался недовольный голос моего командира военно-воздушных сил.

— Слушай, ты командуешь, возможно, самым современным и мощным дирижаблем этого мира. И ты ещё чем-то недоволен?

— Конечно, недоволен. У меня была «Валькирия». А сейчас… — он на секундочку задумался. — Этот драндулет.

— Так, Пожар, не бухти! Тебе оказано большое доверие. Не оправдаешь его — посажу на гражданский самолёт, будешь товар с Горы в столицу и обратно возить.

— Эй, что начинается? — возмутился Жора Пожарский.

— Ничего не начинается. Ты готов?

— Всегда готов, — буркнул он.

— Ну, тогда жги! И да, — я повернулся к Бурбу, — тебе тоже пора.

Я кивнул на приоткрытый люк, из которого чуть ранее вышел Один.

— Ненавижу парашюты, — нахмурился Бурбулис. — Я тебе это потом припомню, Александро!

— Да ради бога, тебе пинка дать или сам справишься?

— Не смешно, — буркнул Бурб и тоже выпрыгнул.

Ну, а я пока оставался в воздухе. Мой пилот, как мог, маневрировал. А мог он хорошо.Но прямо сейчас приближающиеся вражеские дирижабли нашли более интересную цель. Им был мой первый дирижабль «Анна Галактионова». Не самый лучший, не самый современный, но честно угнанный моими двумя пенсионерами, и прошедший кое-какую модернизацию, куда уж без неё. Сложно было найти на рынке, отдельно от самого дирижабля, новую двигательную установку и новый генератор щита, которые Крендель всячески модернизировал. Скорость у дирижабля упала, но защита у него явно повысилась. Так что он был вполне сносной боевой машиной, и намного лучше этих китайских чудес воздухоплавания.

Китайско-монгольские военно-воздушные силы приближались, «Анна» же пятилась назад, когда вдруг один из дирижаблей-драконов вспыхнул, взорвался в воздухе, и горящими ошмётками посыпался на землю.

— Хороший выстрел, Комар, — похвалил я появившуюся «Принцессу Хельгу» — подарок Северного Королевства, и ее командира — отставного полковника Имперских ВВС Фёдора Комарова.

В отличие от «Анны», «Хельга» и так была фактически совершенна, и основной её упор был на огневую мощь. Ну и дальность у неё была запредельной. Появившись буквально из-за горизонта, она без промаха стрельнула по крайнему в строю дирижаблю Драконов, обрушила его на землю, и перенесла огонь на следующий.

— Пожар, ты видишь птичек?

Я заметил, что, пару раз вяло стрельнув в сторону «Хельги», дирижабли поняли, что достать до неё не могут, и поэтому сейчас туда ломанулись монголо-китайские истребители.

— Вижу, конечно, вижу! Командир ВВС я или насрано?

Пожар всё ещё был без настроения.

— Сбейте их, ребята, к хренам, — буркнул он.

Из-за облаков появились мои «Валькирии» и пошли на перехват истребительной авиации Драконов. Да, соотношение было явно не в нашу пользу: один к пяти. Но это были «Валькирии», в которых находились, возможно, лучшие пилоты Империи, что работали сейчас на меня. Ну и плюс — Крендель и Арнаутский поработали и над «северными ласточками». Более того, эти улучшения настолько понравились Северному Королю, точнее, его научникам, что мы обменяли ноу-хау ещё на две полноценные эскадрильи «Валькирий». Это была выгодная сделка. Сейчас в воздухе было сорок пять «Валькирий» и порядка двести пятьдесят китайцев. Боевые самолёты завертелись в смертельной схватке.

И тут снова раздался голос Пожарского. Он всё ещё дулся, но в его интонациях я уже слышал, что молодой барон был доволен.

— Встречайте папочку!

Поля невидимости рассеялись, и прямо из ниоткуда возник «Левиафан». Да, я хотел оставить названием просто «Левиафан», ведь с фантазией у меня туго… Согласно моей новой традиции, дирижабли я хотел называть именами моих супруг, поэтому по этой моей «недоработке» не прошёлся только ленивый, в том числе, и мои милые жёнушки. Но, Катя сказала что он слишком «толстый» и её имени на борту воздушного корабля не будет! Женщины… Но отсутствие имени у корабля — это не повод не вводить его в бой.

Вот только мои воздушные офицеры имели на это совсем другое мнение. Все, как один, сказали, что это дурная примета, и корабль сначала нужно назвать, а потом спускать со стапелей. Я тогда возразил, что этот вопрос про корабль, а дирижабль — воздушное средство. Но никого это не задело. По факту, я не мог понять, почему дирижабли назывались кораблями, а самолёты — самолётами? Где та грань, и почему это так, хрен его знает.

Такое ощущение, что пилоты немножко завидовали военно-морскому флоту и его традициям, и хотели тоже приобщиться к этому. Ну, в общем, я предложил назвать его «Затупком» или «Пупсиком». Но это тоже не нашло понимания. Причём, неожиданно, и мои жёны подключились, сказав, что у меня тут могучая гвардия, а не цирковая труппа, и дирижабль — это могучая машина разрушения, а не хрен собачий. Честно говоря, мне было похрен. Мне нужно было просто, чтобы воздушный корабль вступил в строй. В итоге сработала демократия. Катя и Аня проголосовали за «Гордость Галактионовых» или просто «ГГ». Антоха тоже поднял свою маленькую ручку. Хитрая Аня просто показала ему новую игрушку. Я знал, что они жульничали. Но трое против одного. А учитывая, что мне было похрен, то теперь «Левиафан» назывался «Гордость Галактионовых». И да, именно туда я посадил Пожарского.