Дело в том, что каптёр Кушкалиев, к которому мне сейчас надо идти шкура. Можно ещё шакалюгой назвать - суть не изменится. Отслужив почти полтора года, он умудрился ни разу не попасть на "боевые". И это в нашем-то батальоне!.. Все наши отцы-командиры, правда, смотрели на это сквозь пальцы. И даже прапорщик Лямин, люто ненавидевший всякого рода "шлангов", обычно отделывался бурчанием - дескать, не трожь дерьмо...

Болтали, однако, что Кушкалиев "стучит" на всех подряд, поэтому и пользуется особым расположением "особистов". За пределы расположения каптёр выбирался только за продуктами, когда ожидалось приближение начальства, и плов, говорят, он умел готовить отменный. А ещё у Кушкалиева всегда можно раздобыть самогона или "дури", лишь бы имелись в наличии "чеки" или "зелень" - "афошки" каптёр категорически не признавал. Любимой темой каптёра была карьера неведомого нам его брата. "Брат Хаким юристом стал, скоро ба-алшым пракурором будет, понял, э-э?" Дальнейшие рассуждения Кушкалиева сводились к радужным перспективам, которые обязательно начнутся после "дембеля" с помощью брата Хакима. И вот такой личности Саня доверил на хранение кольцо. М-да... Кажется, полоска тёмная шибко широкой выходит...

Дёмушкин вздохнул, выбросил окурок и решительно зашагал к каптёрке.

– Привет...

– О, Дёма!
– Кушкалиев захлопнул толстую тетрадь, в которую что-то записывал.
– Салям, дарагой, прахади!

– Я по делу...
– Дёмушкин подвинул к себе табурет.
– Саня тебе...

– Ай, зачэм так гаваришь, дарагой? Зачем дела? Сначала хлеб кушать, чай пить будем, дела потом делать будем...

– Некогда...
– пробурчал Дёмушкин.
– Я за кольцом, тебе его Рябцев перед "боевыми" отдал...

– Да-да...
– Кушкалиев согнал улыбку, принял скорбный вид.
– Нету Сани, погиб...

– Погиб... Перед смертью попросил меня кольцо в Союз переправить... Давай, где оно?

– Кольцо? Сейчас...
– Кушкалиев полез в стол и, порывшись, вытащил что-то, завёрнутое в чистую тряпку.
– Вот оно, Дёма, держи... Жалко Саню хороший человек был... Родителям горе какое, ай-ай...

– Погоди ты!..
– Дёмушкин выложил кольцо на стол, посмотрел на Кушкалиева хмурым взглядом.
– Это не то кольцо. Где Сашкино?

– Как не то?
– удивился Кушкалиев и проворно вылез из-за стола.
– Это, это он оставлял...

– Дуру не гони...
– поморщился Дёмушкин.
– Это серебро, Саня тебе золотое оставлял, с рубином...

– Ты путаешь, дарагой...
– покачал головой Кушкалиев.
– Это кольцо, другого не было...

– Не тарахти...
– Дёмушкин поднялся.
– Гони Санино кольцо, быстро!..

– Ай, зачэм так гаваришь, дарагой?
– укоризненно покачал головой Кушкалиев и неожиданно зловеще улыбнулся.
– Тебе бы ходить, Дёма, по-хорошему...

Дёмушкин молча смотрел в глаза каптёра, а в памяти всё стоял заходящийся в кашле Саня и расширяющееся ярко-алое пятно на повязке...

Ничего не поделаешь - так, наверное, будет всегда: кто-то ходит на "боевые", парится в засадах, кормит вшей в окопах и гробится в горящих колоннах; а кто-то другой, типа мрази Кушкалиева, будет спокойно греть задницу в штабах и на кухнях, в складах и каптёрках. Потом эти Кушкалиевы вернутся в Союз, звеня чужими наградами, и начнут потихоньку лезть в верха. Милиция, прокуратура, райкомы, комитеты комсомола и другие тёплые местечки... Они всегда будут желанными гостями на пионерских сборах, где расскажут о "своих" подвигах и научат правильному пониманию "интернационального долга". Потом брат-прокурор подсобит подобраться к официальной кормушке, откуда это рыло примется учить жизни всех подряд...

– Бери кольцо, дарагой...
– неверно истолковал молчание Дёмушкина Кушкалиев.
– Не нравится - оставляй. На твой век караванов хватит, ещё добудешь...

Хряск!..

А-а, чёрт, старею... Раньше этим ударом доску ломал, а сейчас всего-навсего эту сволочь в дальний угол отправил, даже не "вырубил". Сидит, башкой слишком умной трясёт. А это ещё что?.. Бутылку нашёл... Боковиной о кровать - "розочка" вышла... Ну, давай, покажи, чему тебя друзья-"особисты" научили...

Ещё через десяток секунд геройский каптёр корчился на полу, а Дёмушкин, покручивая в руке "розочку", наблюдал за ним с холодным любопытством. Потом присел рядом:

– Ещё минута - и жертвой душманского нападения станешь, понял?

– Понял...
– прохрипел Кушкалиев и с усилием сел.
– Зря ты так, Дёма, ай зря...

– Тридцать секунд...
– напомнил Дёмушкин.

– Подавись!..
– Каптёр достал из внутреннего кармана куртки тускло сверкнувший золотой перстень, бросил на пол.
– Всё равно не сохранишь...

Дёмушкин, не отвечая, вытер кольцо о рукав и, полюбовавшись блеском, молча сунул его в карман. Он был уже на выходе, когда сзади раздалось: "Не спеши, дарагой..."

– Ну, чего ещё?
– Дёмушкин обернулся.

– Ты его в Союз не провезёшь...
– Кушкалиев с трудом поднялся.
– Отдай его мне, патом в Союзе харошие дэнги сдэлаем... Там у меня брат Хаким, юрист...

– Знаю...
– оборвал каптёра Дёмушкин.
– "Брат Хаким скоро прокурором станет"...