— Суд присяжных? — В голосе Илиас слышится сильное удивление. — Это еще что за хрень?

— Ну... Это когда виновность подсудимого на основании улик и всего прочего определяют случайные люди, собранные специально для этого дела. Они совещаются, выслушав все аргументы «за» и «против», а потом...

— Погоди, погоди. Я правильно тебя поняла — какие-то случайные люди, без знаний в области юриспруденции, решают судьбу подсудимого? Охрененная история. Это где такое придумали, в вашем Семнадцатом Доминионе?

— Э-э... не думаю.

— Тогда что ты мне голову морочишь этой ерундой? Ладно, возвращаясь к вопросу «на что нам надеяться». Смотри, если кратко — мы в жопе. Глубоко в жопе, если точнее.

— Это я уже понял...

— Не перебивай. Несмотря на то, что мы глубоко в жопе, у меня появились кое-какие мысли насчет того, как выиграть дело. Но наш с тобой единственный шанс — это попасть к нужному судье.

— К нужному? В смысле к тому, кого можно подкупить?

Илиас быстро озирается по сторонам.

— Парень, ты сумасшедший? Я похожа на того, кто станет рисковать своей карьерой и свободой ради какого-то недотепы, что показывал всем подряд своего жужулика?

— Да не показывал я никому своего жужулика, что вы вообще к нему привязались?!

— Да? Ну допустим. Значит, слушай внимательно. Сейчас инквизиторскими делами занимаются трое верховных судей. Магистр Норлан Улми — ярый шейятист. Не подходит нам ни при каких обстоятельствах. Потом Клейт Шонтри. Она приверженец культа Тэса Единого. Про культ Единого, полагаю, ты тоже не сильно осведомлен?

— Видимо, это какая-то монотеистическая религия?

— О да. Наш Бог единственный и самый правильный, все прочие боги — идолы, а те, кто им поклоняются, после смерти будут вечно скитаться по Ледяным Пустошам Ада.

— Где-то я уже слышал что-то подобное.

— Не удивлена. Наконец, Утриим Кальдерский. Верит в Многоликих. Предвосхищая твой вопрос: Многоликие — это некто вроде полубогов. Духи небес, земли, воды и огня, изредка взаимодействующие с миром людей. Как раз то, что нам нужно.

Я решаюсь податься немного вперед, несмотря на запах, от которого мне все еще хочется поскорее сбежать куда подальше.

— Я прошу прощения, но... Каким образом принадлежность судьи к конкретной религии может нам помочь?

Илиас, похоже, уже смирилась с тем, что ее клиенту нужно все буквально разжевывать.

— Все очень просто. Поскольку ты подписал признание, все юридические законы Альянса работают против нас; я точно знаю, там нет ни единой лазейки. Поэтому нам придется апеллировать к иным законам... Законам, что для некоторых людей стоят превыше мирских. Понимаешь, к чему я клоню?

— Да, но... Я все еще не до конца понимаю, каким образом можно связать меня и этих... Многоликих?

С противоположной стороны двери раздается требовательный стук и приглушенный голос охранника:

— Закругляйтесь.

Илиас отворачивается от двери и смотрит мне в глаза:

— Кое-какие мысли у меня есть, но нужно еще многое продумать. Сейчас я не буду рассказывать тебе весь план. Но я спрошу лишь одну вещь: Грэй, ты готов довериться мне целиком и полностью?

Я чуть развожу ладони, как бы говоря «почему бы и нет». Затем, ухмыльнувшись, добавляю:

— Только при условии, что вы оставите в покое моего жужулика.

Илиас замирает, приподняв бровь. Затем начинает безудержно смеяться.

— Твой настрой мне нравится, мистер Грэй. Нет, в самом деле. Только имей в виду: на суде — никаких подобных шуточек. Говорить буду я, и только я. На тебя будут давить, выводить на эмоции — ты должен оставаться беспристрастным и отвечать только тогда, когда это разрешу я. Мы с тобой договорились?

Илиас протягивает мне руку, и я осторожно ее пожимаю. Чуть пошатнувшись, адвокат встает со стула и складывает бумаги в папку.

— Не переживай, Грэй. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь тебя от топора палача. Возможно, даже чуточку больше.

От таких слов на душе становится приятно. Даже не хочется думать, что мои шансы спастись все еще близки к нулю, и что я доживаю свои последние дни в этом мире.

Почти не хочется.

Этой ночью я долго не могу уснуть.

То ли дело в том, что, изнеженный вкусной пищей, мой желудок бунтует против здешней кормежки, состоящей из недоваренного маиса и горстки бобов. То ли виной тому то, что Илиас Тираль уже почти трое суток, как бесследно испарилась, держа меня на нервах и в неведении. То ли все из-за того, что я интеллектуально насилую свой мозг, только уже не арифметическими задачками, а тригонометрическими примерами — синусы, косинусы, тангенсы и котангенсы вертятся в моей голове нескончаемым водоворотом, пазлом из тысяч деталей, который порой — как выясняется в ходе решения выдуманного примера — попросту невозможно собрать.