Чернила и кость
Среди хаоса своей жизни я понял, что не все войны можно выиграть.
Теперь я это вижу.
Упрямство исчезло, что позволило увидеть мое нереальное желание свергнуть могущественную преступную империю.
Я вижу это… и уже слишком поздно.
Я не мог отвернуться от семьи… даже когда знал, что должен.
Все было бы хорошо. Все должно быть хорошо… но нет, и теперь предательство слишком заметно, чтобы его игнорировать.
Я виню своего брата…
Я виню своего друга…
…Я виню себя.
Переводчик: Оля Н.
Сверщик: Ленуся Л.
Редактор: Анна Б.
Вычитка и оформление: Юлия Ц.
Обложка: Алёна К.
Специально для группы: K.N ? Переводы книг
(vk.com/kn_books)
ПРОЛОГ
Что определяет человеческую слабость? Одни измеряют страхом. Другие — силой. Я? Я определяю ее конкретным качеством — или качествами — которые мешают быть эффективным.
Например? Ты не присоединяешься к группе, пытающейся спасти свои жизни, когда у тебя есть ребенок, о котором нужно заботиться. Не помогаешь команде, а затем сдаешь их, как только понимаешь, что уже глубоко увяз.
Это слабость.
Поддаться давлению и сдать кого-либо, когда ты был тем, кто в первую очередь хотел быть частью острых ощущений - слабость.
Джордан Хастел - самый слабый человек, которого я встречала, и надеюсь, что Джай сдерет мясо с его костей.
Из-за него Череп заполучил меня.
Из-за него мой худший кошмар скоро станет явью.
ГЛАВА 1
Страдание
Джай
Этой же ночью после штурма…
– Здесь. Сюда. Сворачивай, - приказывает Хасс, размахивая рукой перед моим лицом.
– Это ее дом.
Почему он все еще здесь? Как он может сидеть рядом со мной? Надо было оставить его в лесу. Я останавливаю машину на обочине. Деревенская лачуга - единственный дом, по крайней мере, на пять километров в округе, и это меня раздражает. Я следую указаниям Хасса? После того, как он предал меня? Откуда мне знать, что внутри не поджидает Череп? Откуда мне знать, что это не засада?
Краем глаза я вижу, как Хасс тянется к дверной ручке. Быстро двинувшись, я ударяю по кнопке блокировки и запираю внутри.
– Джай…
Я тянусь к бедру и вытаскиваю пистолет, вжимая ствол между глаз придурка. Он поднимает ладони и поджимает губы, его взгляд смягчается от сожаления. Пистолет ощущается в моих руках слишком хорошо. Если бы он был живым, пули подрагивали бы в предвкушении, как и мои пальцы. Если я выстрелю в Хасса, облегчит ли это жжение мести в моем животе? Уменьшится ли черная дыра расплаты у меня в груди?
– Лучше бы это место было тем, как ты говоришь.
Он сглатывает, нижняя губа подрагивает.
– Так и есть. Это дом Ханны.
Мой палец дергается на спусковом крючке. Еще немного давления, и я всажу пулю глубоко в его двуличный череп.
– Джай, Тэд умирает, - говорит Джоэл с заднего сиденья.
– Если мы потеряем еще немного времени…
– Как только Тэд окажется внутри и станет стабилен, я хочу, чтобы ты ушел, - требую я, вонзая дуло пистолета в кожу Хасса.
– Если хоть когда-нибудь, когда-нибудь снова увижу твою рожу, я переделаю его клюшкой для гольфа, смекаешь?
Хасс стискивает зубы.
– Ладно.
Опустив пушку, я открываю дверь и выхожу из машины. Джоэл открывает заднюю дверь, я поворачиваюсь и обхватываю верхнюю половину тела Тэда. Закинув его безжизненную руку себе на шею, я вытаскиваю его из машины, кряхтя и принимая на себя его мертвый вес. Гравий хрустит под подошвами ботинок, когда Джоэл помогает Монике выйти из машины, а после помогает мне.
– Тяжелый ублюдок, - стонет Джоэл.
– Когда он очнется, скажу ему, чтобы он перестал набирать массу.
Когда он очнется… если очнется.
Моя челюсть дрожит, ребра давят на легкие. Я качаю головой, не в силах думать о сегодняшнем вечере, о Тэде.
Хассе.
Черепе.
Эмили…
Опередив нас, Хасс вбегает вверх по хлипкой деревянной лестнице, поддерживаемой штабелями из шлакоблоков. Он быстро стучит костяшками пальцев по потертой москитной двери, толстая деревянная дверь за ней открывается. Хасс что-то бормочет человеку за ширмой, и не проходит и секунды, как плотнее запахивая свой белый халат, из дома выбегает девушка. Ее паника витает в воздухе, и это как дефибриллятор у моей груди.