Быстрыми шагами мне удалось пересечь площадь, часть которой занимала парковка. Лавировать среди машин было легко, вновь чувствовался потерянный ранее контроль над ситуацией. Вдруг из-за газели вынырнула женщина, и на ее лице мгновенно застыла настороженность. Я бы проигнорировала прохожую, но ее черты показались мне знакомыми. Мне понадобились долгие секунды, чтобы узнать в них себя – на меня смотрела параллельная я. Мир будто застыл вместе с нами, и никто не собирался отводить взгляд.

Думая, что мы больше не встретимся, я в лоб спросила про мужа и детей. Просто чтобы знать, чтобы верить, что у какой-то из нас в бесконечных вселенных все хорошо.

– Ма-а-ам, почему ты не подошла к школе? Мы устали ждать и пошли тебя искать.

Каким-то чудом я заставила себя юркнуть за машину – надо было перевести дух. Кепка оказалась в руках, и волосы растрепались на холодном ветру. Вновь крутило живот, но меньше, чем в прошлый раз. А потом промелькнула мысль, что воздействие на организм производит именно наша встреча. Чем дальше я уходила, тем быстрее отпускало.

Однако вздох облегчения, вырвавшийся из меня сразу после избавления, сменился резким тонусом всех мышц. Было трудно дышать. Я чувствовала, как немеют ноги, оперлась на ближайший автомобиль и сползла на заснеженный асфальт. Сердце колотилось так сильно, что отдавалось колоколом в голове. Я больше не могла думать, только чувствовать. Шум в голове все усиливался, но даже сквозь него можно было расслышать два мальчишечьих, еще не сломанных взрослением голоса.

Тима. Бум. Даня. Бум.

Смутно помню мгновения, пока приходила в себя. Когда ладони открыли лицо, глаза стали постепенно различать обстановку. Видимо, я слишком сильно сжала пальцы, потому что на руках лежали пряди волос, а ногти оставили глубокие следы в коже, из которых теперь сочилась кровь. Все еще дрожащими и непослушными руками я пыталась достать из кармана наушник. Именно он вернул меня к жизни, потому что вибрация вызывала зуд.

Когда загорелась лампочка коммуникации, на меня обрушился шквал Олиного крика.

– Аня, что с тобой? Где ты? Ты сможешь вернуться? Аня! У меня все показатели зашкаливают!

– Не кричи, – еле выговорила я, утирая пот со лба. – Нормально все.

– Нормально?! Ты называешь это нормально? А ну быстро на базу!

– Постараюсь, – ответила я, улыбаясь сквозь усталость.

– Ты же дойдешь сама? – в ее голосе прозвучала тревога.

– Конечно, – через силу бодро ответила я, но вряд ли напарница купилась на это.

– Не против, я с тобой поговорю, пока ты идешь? – отчаянно попросила она.

– Кто ж тебя остановит, – подметила я, поддалась на левый бок, чтобы опереться на руки и помочь себе встать. – А что Петя уже ушел, что тебе поговорить не с кем?

– Нет, он тут. И я в любой момент могу его послать тебя встретить. Только скажи, где ты.

– У кого приступ был: у меня или у тебя? Просто определи по джипиэс.

– Твой сигнал нестабилен. Спутники не наши, я никак не могу настроить точнее.

Вставать было тяжело. Это потребовало много сил, но надо отдать должное Оле, она сдержанно молчала, слушая кряхтение и отдышку.

– Горизонт чист? – вдруг спросила она.

Я усмехнулась и посмотрела на небо. Серые водяные пары надменно плыли по выцветшей синеве, не обращая внимания на мелкие фигурки, бегающие далеко внизу. Хотелось их спокойствия и непоколебимости.

– Нет, облака плывут.

– Тебе мозги заморозило? Аня, прошу, приди в себя!

– Ты уже шуток не понимаешь?

– Аня, у тебя была паническая атака в параллельной вселенной. Мне не до шут… – она ахнула и замолчала.

Наконец, до нее дошло. Минуту она собиралась с мыслями, пока я делала первые шаги в обратном направлении.

– Жду, – бросила она и отключилась.

До капсулы я дошла в тишине. Легкий морозец и свежий воздух немного отрезвили голову. Но в аллее, когда пришлось притвориться, что занимаюсь бегом, несколько раз переводила дыхание, потому что чувствовалась общая усталость после приступа.

Оля встретила меня с крепким чаем и сразу уложила спать. Она не задала ни единого вопроса. Она догадалась, что это не имело смысла. А главное, в суете вокруг меня, она пыталась скрыть красные глаза. Интересно, от чего она плакала: от того, что ей было жалко меня, или того, что думает, что понимает мою боль?

На улице стемнело, так что Оля с Петром уединились ближе к панели управления и что-то тихо обсуждали, иногда спорили. Но чаще звучал только женский голос. Пилот еще восстанавливал свои знания, поэтому слушал внимательно, при этом вставляя важные замечания и задавая правильные вопросы.

В это время за шторой я боялась спать. Удар был слишком внезапным и сильным, так что стены запертых воспоминаний могли треснуть, и ночью меня ожидали красочные сны о былых семейных временах. Хорошо, если это будет что-то хорошее. А ведь я уже давненько не видала кошмаров…