– Примерно так, – сипло выдавила она.

– А вот месье Дюма с вами не согласен.

Кристина только теперь изволила опустить взгляд на обложку лежащей перед ней книги. На ней была изображена полуобнажённая юная девушка. Она восседала на постели в манящей позе и призывала кого-то, кого не удостоили чести изобразить рядом. Самые интимные части её тела прикрывала незатейливая драпировка ткани, на столике возле кровати сияло бархатистым светом вино, налитое в прозрачный бокал. «Роман о Виолетте» Александра Дюма в своё время наделал много шума. Но годы прошли и теперь все произведения автора принято было считать классикой, а потому никто не находил зазорным желание ознакомиться с таким вот практическим руководством по искусству любви. И всё же почтенные горожане и матери семейств не афишировали сие произведение на широкий круг. Чаще всего книга хранилась в глубинах туалетных столиков или под незатейливым самодельным переплётом простенькой бумажной обложки.

Кристина неуверенным жестом, боясь, видимо, обжечься заключённым в книге огнём, двумя пальчиками ухватилась за край и раскрыла её. Она прочитала короткую аннотацию, после чего откинулась на спинку стула, тяжело выпуская воздух из лёгких.

– Неужели вы не читали? – Теодор искренне удивился. – На фоне действительно запрещённой литературы тут всё более-менее скромно.

– Нет, не читала, – холодно ответила девушка.

– Тогда возьмите, – предложил Теодор. – Вы убедитесь в том, как ошибочны ваши суждения. Для того чтобы делать выводы в вопросах отношений мужчин и женщин, надо иметь в этом хотя бы минимальный опыт, а вы, судя по категоричности суждений, опираетесь на предубеждения или чьи-то сторонние мнения.

У Кристины перехватило дыхание. Ей захотелось бежать прочь от всех этих интимных разговоров. Теодор, будто бы, видел насквозь её волнения и без стеснения всякий раз добивался от неё откровенности. Понемногу, шаг за шагом он подбирался к самым сокровенным её мыслям. Она с усилием проигнорировала выпад. Собравшись с силами, ответила:

– Что, если у меня найдут эту книгу? Я не смогу скрыть её от девочек.

– Читайте здесь. У вас вся ночь впереди.

– Вы такой бесстрашный, – сказала она с иронией. – А что, если я доложу госпоже Готфрид о том, какие книги вы даёте почитать ученицам?

Теодор сдержал смешок.

– Она удивится, конечно. Но самое большее, что она сделает – уволит меня, и вы останетесь без учителя литературы.

– Что ж, ладно, – Кристина кинула на мужчину укоризненный взгляд. – Видимо, я должна быть вам благодарна за столь своевременное просвещение. А насчёт того, кто дал мне запрещённое издание, скажу только, что это точно был не кто-то из школы, – Кристина явно была довольна тем, как выкрутилась из ситуации. Однако, её не намеревались оставлять в покое.

– Раз так, – протянул Теодор, – то меня навещает точно не госпожа Порсифаль.

Кристина ахнула:

– Ей семьдесят три. Конечно, она к вам не придёт. Она даже из комнаты почти не выходит.

Теодор лишь развёл руками, знаменуя этим, что свою часть уговора он выполнил.

После ужина Кристина с разрешения хозяина вымыла всю посуду, убралась на столе, а позже спешно скрылась в предоставленной ей спальне с пакетом вещей и книгой Дюма. Некоторое время девушка так и стояла, прижавшись спиной к двери и пыталась отдышаться, наслаждаясь долгожданным одиночеством после до неприличия откровенных разговоров с учителем. В конце концов, решив, что ничего предосудительного в происходящем не было и никто никого ни к чему не подбивал, она отбросила книгу на тумбочку, кинула на постель мешок, вынула оттуда новую пижаму в голубую с розовым клетку нежных оттенков и стала переодеваться. За закрытой дверью она слышала, как Теодор воевал с раскладушкой, которая никак не хотела закрепиться в нужном положении, а когда всё стихло, и мужчина подошёл к её двери, вздрогнула. Он коротко постучал. Кристину, которая только что успела стянуть лифчик и стояла теперь, прижимая к груди пижамку, при этом окатило волной трепета.

– Кристина, вам нужна лампа? – тихо спросил он.

– Нет, зачем? – голос девушки дрогнул.

– На случай если не сразу получится уснуть.

Кристина мазнула взглядом книгу, после чего тихо проговорила:

– Не уверена, что решусь на чтение, если вы об этом.

– Возьмите, я настаиваю. Не лишайте себя права выбора.

Прошло около половины бесконечно долгой минуты, после чего Кристина отворила дверь настолько, чтобы можно было протащить к себе агрегат и выставила из дверной щели руку, продолжая другой прижимать к обнажённой груди одежду. От волнения она так и забыла одеться. Теодор вложил в её ладонь пухлую ножку настольной лампы. Кристина крепко сжала предмет, после чего рука её стремительно исчезла в темноте спальни, а дверь со щелчком захлопнулась.

– Спокойной ночи, – ровно проговорил мужчина.

– Спокойной ночи. И спасибо вам, Теодор, – Кристине очень уж хотелось сгладить впечатление вечера.

Он не ответил.

Переодевшись, Кристина села на кровати и поставила свою добычу на её законное место на тумбе. Эта лампа помнила, что происходило в спальне, и эта постель помнила, и Кристина тоже. Такое трудно было выбросить из головы. Девушка, погружённая в размышления, медленно по-кошачьи растянулась на чистой белой простыни. Кончиками пальцев она провела по слегка шероховатой поверхности хлопчатобумажной наволочки. Такими же наволочками застилали и их подушки в школьном общежитии, но эта казалась девушке особенной. Она сжала пальцами её край, притянула к себе и попыталась вдохнуть её запах, но тут же разочарованно откинулась на спину. Чистая наволочка ничем не пахла и не рождала никаких образов в живом воображении юной барышни. В комнате было тепло, а потому совсем не хотелось укрываться. Кристина легла набок, небрежно смяла мягкое одеяло и прижалась нему, обхватив руками и ногами. Ей следовало заснуть, но сон не шёл. Проворочавшись с полчаса, она всё же нехотя протянула руку к тумбочке, схватилась за книгу, зажгла лампу и погрузилась в чтение. Уснула она, лишь когда серое небо слегка подёрнулось предрассветной дымкой. Не стоит упоминать, какие сладкие и томительные сны виделись ей тем хмурым сентябрьским утром.

Проснулась она поздно. Утреннее солнце плавно перетекало в дневное, раскрашивая огненными пятнами недостаточно плотную ткань портьеры по узору. За дверью послышался шум. Похоже было, что Теодор давно не спал и теперь хозяйничал, ожидая, когда его гостья, наконец, изволит подняться с постели. Осознав всё происходящее и вспомнив вчерашний вечер, девушка резко дёрнулась к тумбе, на которой оставила часы и с ужасом уставилась на циферблат. Половина двенадцатого – сообщала ей бездушная машина. Кристина никогда не просыпалась так поздно и теперь просто сидела на кровати, свесив ноги и уперевшись ладонями в лоб. Не хотелось думать, о том, как она сейчас выйдет, как заговорит с ним, как начнёт извиняться за то, что засиделась, точнее, залежалась. Она судорожно растёрла лицо. Бросив взгляд на книгу, которую она так и не дочитала, девушка в мыслях прокляла её за то, что та не дала ей лечь вовремя, открывая девушке на протяжении ночи нечто совершенно новое во взаимоотношениях полов. Но, как бы то ни было, требовалось подняться, переодеться, выйти из комнаты и из этого дома, пребывание в котором с утра тяготило особенно.