Время от времени мне казалось, что я вижу его в толпе. На выпускном в колледже мне померещился отец, сидящий на трибунах с фотоаппаратом, направленным на меня. В другой раз в продуктовом магазине я увидела мужчину-азиата точно такого же роста, телосложения и с такой же прической, как у него. Он проверял спелость дыни, а я от неожиданности чуть не выронила корзину с продуктами, которую несла. Потом на побережье Джерси, когда я пошла на пляж с Юнхи и нашими друзьями, мне показалось, что я увидела одиноко идущую по волнам фигуру в оранжевых плавках, которая была похожа на него. Но это всегда был кто-то другой или просто игра света, мои глаза видели то, чего не было. И каждый раз, когда это случалось, когда мое сердце подпрыгивало и я с надеждой думала, что он все-таки вернулся, только чтобы секундой позже понять, что я ошиблась, я верила в то, что он жив, немного меньше, пока однажды маленькая искорка надежды не угасла насовсем.

Вечеринка закончилась в два часа ночи. После игры с чашей атмосфера стала неловкой, люди вызывали такси и прощались. Когда почти все разошлись, Юнхи нашла меня на кухне.

– Ты в порядке? – спросила она, дотрагиваясь до моего плеча.

Я не поднимала глаз, просто продолжала искать мусорный пакет, чтобы выбросить в него пустые пивные бутылки и пластиковые стаканчики.

– В порядке.

Юнхи внимательно посмотрела на меня, давая понять, что она знала, что я лгу, но вместо дальнейших расспросов она наклонилась и кое-как обняла меня.

– Я иду спать, – сообщила она. – Не засиживайся допоздна.

Я вышла в гостиную и обнаружила, что Тэ еще стоит у двери, он собрался уходить последним. Свет из коридора отражался в линзах его очков. На нем было широкое темно-синее пальто с поднятым вельветовым воротником, руки он держал в карманах. Его глаза слегка покраснели, и я подумала, что и мои могли выглядеть так же. Я подавила желание протянуть руку и дотронуться до щетины на его подбородке и верхней губе, до жестких черных волос с серебристыми прядями.

– Итак, наше следующее шоу состоится через несколько недель, – заявил он. – Если ты дашь мне свой номер, я отправлю тебе эсэмэс с подробностями.

Мой желудок затрепетал, когда я вбила свой номер в его телефон. Он приложил телефон к уху и позвонил мне.

– Ну, так ты собираешься отвечать? – спросил он с притворной серьезностью.

Я подняла трубку, чувствуя тепло экрана у своего уха.

– Алло?

– Привет, – сказал он. – Откуда у тебя этот номер?

– О, какой-то странный чувак на этой вечеринке всучил его мне.

«Так странно – подумала я, – одновременно видеть его улыбку и чувствовать, как он улыбается по телефону».

– То же самое случилось и со мной! – воскликнул он. – Странная девушка только что подошла ко мне и настояла на том, чтобы поделиться своим номером. Она была очень убедительна.

– Может быть, они хотели связаться друг с другом, но по ошибке им попались мы, – предположила я.

– Если все так и было, – ответил он, – то я рад, что они ошиблись.

Ни один из нас не пошевелился. В гостиной, где все еще играл мой плейлист, тонкий голос Нила Янга дрожал на песне про полнолуние.

– Что ж, увидимся, – попрощался Тэ.

Затем, к моему удивлению, он наклонился вперед и поцеловал меня, куда-то между уголком моего рта и ухом, прямо туда, где только что был мой телефон. Когда дверь за ним захлопнулась, я села на опустевший диван, одновременно радостная и грустная, по причинам, которые казались такими же запутанными, как гирлянды бумажных цветов, которые Юнхи старательно развесила накануне. И только когда я начала погружаться в сон, все еще окруженная серебристыми воздушными шариками, подпрыгивающими под потолком, я задалась вопросом: какое же желание записал на бумажке Тэ?

В понедельник я просыпаюсь рано. Солнце еще даже не взошло, и движение машин за моим окном звучит приглушенно, глухой рев шоссе еще не достиг своей полной мощности. Мои простыни промокли от пота. Причина в том, что в доме включили отопление, хотя на улице как минимум восемнадцать градусов тепла. Радиатор яростно стучит, как будто внутри него находится крошечный человечек, изо всех сил стремящийся пробить себе путь наружу.

Я решаю, что бесполезно пытаться снова заснуть, и заливаю кипяток в кофейник. Я потягиваю кофе, наблюдая за восходом солнца – едва заметной оранжевой полосой, которая постепенно разливается в небе, пока я, черт возьми, не решаю в кои-то веки пораньше отправиться на работу.

«Фонтан-плаза» открывается только в одиннадцать, но стоянка, где обычно паркуются сотрудники, почти заполнена, когда я добираюсь до торгового центра в восемь утра. Моя тень тянется по цементу, пока я иду ко входу и протягиваю удостоверение личности. Рик, охранник утренней смены, кивает мне.