Не уверена, что Лоу мне верит, но он потирает челюсть, тщательно собираясь с мыслями.

— В любом случае, наши цели совпадают.

— Мы оба хотим выяснить, кто рассказал Серене об Ане.

Впервые с тех пор, как начался этот фиктивный брак — нет, впервые с тех пор, как эта ведьма Серена не появилась, чтобы помочь мне сменить постельное, я чувствую реальный, искренний всплеск надежды. Л. Э. Морленд — это не просто случайная хлебная крошка, а нить, за которую можно ухватиться и потянуть.

— Я предоставлю тебе доступ к любой необходимой тебе технике — не то чтобы ты когда-либо спрашивала моего разрешения, — добавляет он тягучим голосом. — Тебе стоит изучить коммуникации Серены за недели до её исчезновения. Знаю, ты уже пробовала, но тебе стоит сопоставить их с нашими данными. Я дам тебе информацию о местонахождении Аны, которая может помочь пролить свет на ситуацию. И Алекс будет тебе помогать и следить за тобой. — Я корчу гримасу, на что он строго добавляет: — Ты всё ещё вампир, живущий на нашей территории.

— А я-то подумала, что мы уже перешли на уровень терпимого союза в нашем браке. — Меня не беспокоит наблюдение. Просто, похоже, Алекс такой же хакер, как и я — единственная область, в которой я позволяю себе соревноваться. — Ладно. Спасибо, — добавляю я немного угрюмо.

Он коротко кивает. Разговор немного затихает, затем переходит в неловкое молчание, что означает, что Лоу со мной закончил.

Меня выпроваживают.

С ненавистью и тоской одновременно бросаю последний взгляд на банку с арахисовой пастой, встаю и засовываю руки в карманы шорт.

— Начну сегодня же вечером.

— Я попрошу Мика принести тебе что-нибудь, чтобы намазать их.

Я растерялась. Потом замечаю, как его взгляд медленно скользит по моим голым ногам.

— А, ноги? — я вздрагиваю, но мне не холодно. Теперь, когда я об этом задумалась, здесь уже несколько дней не было холодно.

— И плечи. И бок.

Я хмурюсь. — Откуда ты знаешь, что у меня болит бок?

— Издержки профессии. — Я наклоняю голову набок. Разве у него не диплом архитектора? Неужели я похожа на Пизанскую башню? — Мы учим молодых оборотней изучать потенциальных врагов на предмет слабых мест. Ты всё время трёшь грудную клетку.

— А-а-а. — Эта профессия.

— Тебе нужна медицинская помощь?

— Нет, просто очередные ожоги, — я поднимаю майку, собирая её под лифчиком, слегка наклоняясь, чтобы показать ему. — Моя майка съехала, и солнцу удалось добраться…

Внезапно его зрачки становятся размером с радужки. Лоу резко поворачивает голову в другую сторону. Сухожилия на его шее натянулись, а кадык ходит ходуном.

— Тебе лучше уйти, — говорит он грубо и резко.

— О.

Его плечи расслабляются. — Иди, прими ещё одну из своих ванн, Мизери, — его голос хриплый, но более ласковый.

— Точно. Запах. Извини за это.

Я была у подножья лестницы, когда Ана стремительно слетела вниз по ступеням, чуть не врезавшись в меня. Её глаза были полны слез, и моё сердце сжалось. — Ты в порядке? — спросила я, но она, пробормотав что-то о плохом сне и о том, что проснулась испуганной, помчалась к брату.

— Иди сюда, милая, — говорит он ей, а я повернулась, чтобы понаблюдать за ними. Он посадил её к себе на колени, откинул волосы назад и поцеловал в лоб. — Это был всего лишь кошмар, хорошо? Как и все остальные.

Ана всхлипнула. — Хорошо.

— Ты по-прежнему не помнишь, о чём он был?

Несколько всхлипов. — Только то, что в нём была мама.

Их голоса понизились до тихого шёпота, и я повернулась, чтобы подняться по лестнице. Последнее, что я услышала, было хриплое: «Хорошо, но ты же срезал корочки?» и глубокий, тихий ответ, который очень напоминал: «Конечно, милая».

Глава 11

Порой, проходя мимо её двери, он вынужден шептать себе: «Продолжай идти».

Две вещи могут быть правдой одновременно.

Например: мне нравится Алекс, потому что он умный и приятный молодой человек.

И: проводить с ним время и наблюдать, как он меня боится, приносит мне радость.

Просто ради забавы, меня тянет обратиться к психотерапевту и попросить его оценить, насколько я плохой человек. Но к тому времени, как мы с Алексом проработаем бок о бок пять ночей, я уже смирилась с тем, что уверять его, говоря, что не собираюсь полакомиться его плазмой, бесполезно. Ничто не убедит его, что я не собираюсь его обескровить. И мне действительно не следовало бы получать от этого удовольствие, но есть что-то по-настоящему забавное в том, как он извивается по комнате, словно акробат, чтобы не повернуться ко мне спиной, или проводить языком по клыкам, и слышать, как стук клавиатуры резко прекращается. Обычно за этим следуют крепко зажмуренные глаза, тихие скулежи, которые, как он думает, я не слышу, и…