Дети-оборотни, которые едут на велосипедах прямо к моему окну спальни, только чтобы показать на него, правы. Я монстр.

И всё же, я продолжаю. Даже после того, как я услышала, как Алекс бормочет: «Пожалуйста, пожалуйста, не дай мне умереть, пока мне не исполнится двадцать пять лет, или пока я не попаду в Музей Шпионов, что случится раньше». Ага. Он много молится.

Он понятия не имеет, зачем его Альфа поручил ему помогать мне в задании из серии «Где находится Кармен Сандиего?»5, и, надо отдать ему должное, не задаёт вопросов. Большая часть нашей работы заключается в повторном изучении переписки Серены и сопоставлении людей, с которыми она контактировала в последние месяцы, на предмет связей с оборотнями. Мы собираем информацию, которую я не смогла бы найти самостоятельно, например, что один из генеральных директоров, у которого она брала интервью в прошлом году для статьи о спекулятивном строительстве, владеет недвижимостью недалеко от границы между оборотнями и людьми через подставную компанию. Даже если большинство улик заходят в тупик, я всё равно чувствую себя ближе к Серене, чем с момента её исчезновения.

Лоу ненадолго заглядывает за обновлениями, всего раз в день. Ответом отца на наше отсутствие прогресса была бы смесь туманных угроз и колкостей в адрес нашего интеллекта, но Лоу умудряется никогда не звучать навязчиво или разочарованно, даже когда его рот обрамляют морщины от беспокойства, а плечи напрягаются под рубашкой. Впечатляет, как он сохраняет вежливость. Может быть, это часть его врождённой тяги к лидерству. Может быть, его учили терпению в школе Альф.

Когда я просыпаюсь на шестой вечер, Мик сообщает мне, что Альфа отлучился по срочным делам стаи и взял с собой Алекса. Без контролируемого доступа к технологиям мне снова нечем заняться. Я кормлюсь. Брожу по дому, пока солнце полностью не зайдёт. Потом выхожу на крыльцо.

Небо здесь красивее, обширнее, чем на землях людей или вампиров, но я не могу понять, почему. Уже минут пятнадцать я сижу, задрав голову, изучая его, как вдруг слышу шум из чащи.

«Волк», — подумала я, готовая в мгновение ока скрыться в доме. Но нет. Это женщина — Джуно. Она вышла из-за деревьев, выглядя красивой, сильной и обнажённой.

До такой степени обнажённой, словно только что родилась.

Она машет рукой, а затем неторопливо садится на стул рядом со мной.

— Мизери, — вежливо кивает она.

— Привет. — Это чертовски странно. — Просто уточняю: ты же в курсе, что ты голая, верно?

— Я бегала. — Завтра полнолуние, и свет луны играет на её блестящих волосах. — Тебя это смущает?

Меня? — Нет. А тебя?

Она смотрит на меня так, будто я одна из тех людей, кто считает секс до брака прямым билетом в ад. — Я хотела поговорить с тобой.

— Со мной? — В переводе с языка оборотней, «поговорить» может означать «нанести серьёзные увечья».

— Извиниться.

Я склоняю голову набок.

— Ты помогла Ане на прошлой неделе. С Максом.

— Судя по всему, у вас уже всё было схвачено.

— Верно. Но ты… тебе было не всё равно. А Ане и так досталось, ей бы не помешало больше таких людей, — её полные губы сжались. — Лоу сказал, ты так же используешь свои технические навыки, чтобы ей помочь.

— Вроде того. — Не хотелось бы, чтобы она считала меня бескорыстной, когда это явно не так.

— Извини, что была так груба с тобой при первой встрече. Но Лоу для меня и Кэла как брат, а значит, Ана тоже семья, и я была…

— Обеспокоена? — я пожала плечами. — На моём месте я бы тоже себе не нравилась. Я посчитала, что ты просто защищаешь её.

Она всё ещё выглядит извиняющейся.

— Ей пришлось нелегко. И, вероятно, по мере взросления будет только сложнее. Лоу рассказал тебе о Марии?

— Марии?

— Их матери. На неё напал Роско, когда она критиковала его за дела стаи. Не думаю, что он хотел её убить, но оборотни могут выйти из-под контроля, особенно в волчьей форме.

— Нет, не говорил. — Но я догадывалась об этом.

— Не могу себе представить, какую травму это нанесло Ане — видеть, как единственного родителя калечит единственный оборотень, чьим авторитетом её учили никогда не пренебрегать.

У меня сдавило грудь. — Какой же он подонок.

Джуно слегка рассмеялась. — Ты даже не представляешь. У него были хорошие годы, но… Лоу рассказал тебе, что Роско, почувствовав угрозу, отправил его прочь?

— Алекс что-то такое упоминал. Куда он отправился?

— В стаю Северо-Запада, к Коэну. Может, это и к лучшему. Лоу удалось понаблюдать за одним из лучших Альф Северной Америки, и, возможно, он не был бы таким хорошим вожаком, если бы не Коэн. Но ему было всего двенадцать. Его заставили уехать из дома, не зная, разрешат ли ему когда-нибудь вернуться, что он и сделал. Он был зол и расстроен, я это чувствовала, но он и словом не обмолвился. А когда он повзрослел, ему всё ещё не разрешили вернуться, поэтому он переехал в Европу, учился, начал карьеру. Построил свою жизнь, а потом Роско слетел с катушек. Многие бросали ему вызов, но никто не победил. Мы попросили Лоу вернуться, и он всё бросил. Долг перед стаей перевесил всё, чего он добился. У Лоу никогда не было выбора в этом вопросе.

Я погружаюсь в мысли, представляя, как перелистываю страницы.

Красивые здания в ящике комода.

Моё лицо.

— У него ничего не было для себя, Мизери. Ничегошеньки. И я никогда не слышала, чтобы он жаловался, ни разу. Ни на то, что ему пришлось уехать, ни на то, что ему пришлось взять под контроль самую большую стаю в Северной Америке, ни на то, что ему пришлось делать всё это в одиночку. Вся его жизнь посвящена долгу, — она внимательно вглядывается в моё лицо, словно я могу исправить эту несправедливость. Я не знаю, что сказать.