Я киваю. Это не то, что я делаю сама, но это работает, каким-то образом даже лучше. С обеих сторон есть неловкость, но он понимает, где меня касаться. Как долго. С какой силой.

— Да, — я закусываю нижнюю губу, обнажая клыки, и прижимаюсь к нему.

— В тот вечер, когда мы встретились, когда ты спустилась по лестнице, — стонет он мне в плечо, — я думал о том, чтобы сделать это.

Должно быть, между нами существует какая-то невероятная, колоссальная совместимость, потому что я чувствую каждое прикосновение его пальцев глубоко внутри души, которой у меня, по идее, быть не должно. — Да? — Горячее, нарастающее ощущение внизу живота сворачивается в клубок жара. Я извиваюсь, выгибаюсь. Прохладный воздух овевает мои влажные соски.

— Ты выглядела замёрзшей в своём комбинезоне, — он посасывает то же самое место на моей шее, на котором зациклился ещё у Эмери, на взлётной полосе. — Ты выглядела такой прекрасной, такой решительной и такой чертовски одинокой.

Я трусь о его руку, бесстыдно скуля от пустоты, набухающей внутри меня, слепо вцепившись обеими руками в его мускулистую руку.

— Я думал о том, чтобы увезти тебя. Думал о том, чтобы принести тебе одеяло, — его указательный палец скользит внутрь меня, и я, слегка повернувшись, подаюсь навстречу. — Я думал о том, чтобы заставить тебя кончить своим ртом, пока ты не сможешь больше терпеть.

Удовольствие взрывается внутри меня, словно фейерверк, вспышкой жара и облегчения. Я сжимаюсь вокруг руки Лоу, выгибаюсь в его объятиях, дрожа всем телом. Крик обжигает горло, но я подавляю его до тихого стона, а затем всё превращается в беспорядочную смесь учащённого сердцебиения и прерывистого дыхания. Лоу смотрит на меня, разинув рот, его кадык ходит ходуном. Его ледяные глаза вспыхивают, глядя в мои, и я…

Я смеюсь хриплым, гортанным смехом.

— Что? — он звучит запыхавшимся. Всего лишь на волосок от неопределённого поворотного момента. Я всё ещё пульсирую вокруг его руки, а он, облизывая губы, смотрит на воду, плещущуюся вокруг моих твёрдых сосков.

— Просто… — я прочищаю горло, всё ещё смеясь. — Может, поцелуемся?

— Что?

— Мы ещё не целовались. Было бы неплохо, если бы мы это сделали. В какой-то момент.

— В какой-то момент, — повторяет он в тумане. Его рука обхватывает влажную внутреннюю поверхность моего бедра, дрожа от сдержанности.

— Сейчас, если хочешь. Хотя я немного волнуюсь.

Он хмурится. — Волнуешься?

— Из-за клыков. А вдруг я тебя поцарапаю? Или случайно укушу за губу?

— Ты уже кусала меня раньше. Тогда я не возражал, — он наклоняется вперёд, полный нетерпения. — И сейчас не буду.

Сразу не получается. Наши носы сталкиваются, я слишком резко задираю голову, руки соскальзывают со скользкого края ванны. — Мизери, — бормочет он в уголок моего рта, когда его губы каким-то образом оказываются там, и он звучит скорее восхищённым, чем разочарованным моим отсутствием навыков.

Но потом мы, кажется, приноровились, и ох…

Это грязный поцелуй. Но при этом невероятно, потрясающе хороший. Я действую осторожно, боясь причинить ему боль, но Лоу необузданный. Дикий. Он тот, кто ведёт: покусывает, сосёт и оставляет синяки. Большим пальцем он запрокидывает мне голову вверх, а когда его устраивает моё положение, обхватывает мою шею большой ладонью. Поцелуй очень глубокий, всё происходит стремительно, и я отдаюсь этому, тому, как он овладевает мной, словно хочет узнать мой вкус со всех сторон.

Я отстраняюсь, чтобы глотнуть воздуха, но он даёт мне всего лишь секунду, прежде чем снова потянуться ко мне. Он проводит языком по моим клыкам, и я чувствую это глубоко внутри. Его желание вспыхивает между нами, томительное, разочарованное. Мне хочется что-то с этим сделать.

Для него.

— Лоу, — бормочу я ему в губы, заставляя себя подняться. Тёплая вода стекает по моей коже, и он следит за путешествием каждой капли. Он наклоняется, чтобы прижаться губами к мягкой коже под моим пупком, затем поднимается, чтобы вытереть меня полотенцем насухо.

Передняя часть его футболки намокла. Мои ресницы слиплись, покрытые каплями воды, и он целует эти капли из моих глаз.

— Я испугался, — вырывается у него, как признание. — Ты обмякла у меня на руках, и я чертовски испугался.

Я киваю. — Я тоже.

Его глаза бледнее, чем когда-либо. — Иди сюда.

Он снова поднимает меня на руки, и мне хочется напомнить ему, что я не беззащитна, но, возможно, это больше нужно ему, чем мне. Поэтому я зарываюсь лицом ему в шею и инстинктивно высовываю язык, чтобы лизнуть железы, о которых он мне рассказывал.

Его тело содрогается, и вот мы уже в моей комнате. Я ожидаю, что мы рухнем на матрас, но он опускает меня внутрь гардеробной, на гору одеял и подушек, которую я соорудила. А затем резко отстраняется.

— Лоу?

Тембр его голоса низкий и хриплый. — От тебя пахнет, будто ты только что кончила.

Я смотрю на него, потеряв дар речи от его прямоты. Да, я и правда только кончила.

— И мне нужно тебя вылизать.

Ему нужно. — Хорошо?

— Это особенность оборотней, — произносит он почти извиняющимся тоном.