– Ничего я ни с кем не обсуждал, и нигде я не был. Ты чего ерунду говоришь? Я же это всё придумал!

Филипп округлил глаза:

– Как это придумал?

– Да очень просто – взял и придумал. В голове. В других частях тела у человека мысли не возникают. Хотя есть некоторые одарённые, умеют и задницей размышлять, – усмехнувшись, Сёчин посмотрел на него, – А что?

– Да то, что это место существует не только в вашей голове, но ещё и в реальности.

Сморщившись от боли в рёбрах, Филипп немного приподнялся:

– Как это? Ты что, серьёзно?

– Конечно, серьёзно. Вот, посмотрите на атласе.

С этими словами копарь развернул свернутый вчетверо лист, и покрутил пальцем:

– Вот видите – река Холмушка, и она огибает село Двойное.

– Ну и при чём тут мой рассказ? У меня таких названий нет.

– Я знаю, что нет. Прочитал. Но вот только топографический язык – это отображение языка разговорного. Логично ведь? И название реки могло измениться. Оказалось, что синонимы слова «злобка» изначально – «холм», «сопка», «могила»! – скорее всего это и есть река с названием Холмушка! Вот тут, – он протянул ему тексты, полученные от ночного «спецагента», ­– Как раз говорится о реке с названием Злобкая.

Сёчин взял бумаги, и погрузился в чтение. Через несколько минут поднял взгляд на Филиппа:

– Хорошо, согласен – возможно, что Злобкая, это Холмушка, названия рек, действительно, могут измениться. Но опять же – при чём тут мой рассказ? У меня про реку нет ничего!

– Знаю! Но у вас есть деревня Двухголовка!

– И что?

– Филипп Андреевич, гляньте на карту, Холмушка огибает село Двойное!

Сёчин взял в руки лист атласа, и вгляделся:

– Ну да. Слушай, тёзка, я думаю, это – всего лишь совпадение.

Филипп раздосадовано покачал головой:

– Ну вы поглядите ещё раз на карту. Посмотрите – Холмушка никуда не впадает.

– Точно. А вот это уже очень интересно, – произнёс перебинтованный Сёчин, — Все реки куда-нибудь впадают. Одна – в озеро, другая в море, или в большую реку, что на пути встречается. А Холмушка, что – никуда? Вода-то ведь всё равно течёт, значит где-то должно прибывать. Ну, или прячется в подземные шхеры. А ты что думаешь?

Селин взял лежавшие на кровати листы с переводом текстов, и снова протянул их перебинтованному тёзке:

– А я думаю, что Холмушка заканчивается в Загорье, и впадает в Озеро полумесяца. Тут на карте, где она заканчивается, оно и должно быть. Почитайте теперь ещё раз. И обратите внимание, как заканчивается «Обращение».

Сёчин ещё раз глянул на текст, а последнее предложение прочёл вслух:

– «В поиске пути мне помогла река, называемая Злобкая. Подпись: Филипп», – немного помолчав, добавил, не отрывая взгляда от текста, – Интересно. Третий Филипп появляется, кроме нас двоих. Так ты думаешь, что Загорье там находится?

– Да, уверен на все сто! Эта область в тайге совершенно не изучена. Судя по описаниям в этих текстах, место неприступное – с одной стороны горный кряж, а с другой – озеро и пустыня каменных валунов. Да и легенда, вы же понимаете – не на пустом месте возникла.

Тут он замолчал. Сёчин протянул в его сторону исписанные листы:

– А ты доверяешь этим данным? Как они тебе достались?

– Филипп Андреевич, то, чем я занимаюсь в свободное время, вся вот эта самодеятельная археология, – это в большинстве случаев чистая магия, по-другому не объяснишь. У меня несколько раз при раскопках было ощущение утери контроля. Я имею в виду возникновение чувства, что мне кто-то подсказывает: «Копай тут». А когда начинаешь работать лопатой, своя, личная мысль говорит: «Да я здесь ничего не найду, надо бросать», то этот «некто» продолжает настаивать: «Копай!».

Сёчин перебил его:

– Ну и как?

– Находил! На самом деле! Это называется: «Своим глазам не поверил». Тогда, в тот самый случай – россыпь нефритовых фигурок. Как они там оказались, совершенно было непонятно, но подсказка «извне» была верной. Вы вот спросили про верность текстов. Да откуда я могу знать, верные они или нет? Их принёс совершенно незнакомый человек, и при этом, что называется, – «гнал откровенную пургу», – что он мол, является тайным агентом спецслужбы, нашёл эти бумаги в куче других, приготовленных к уничтожению, а во втором случае ссылался на посторонних людей, точнее, он называл их «черти». Говорил, что они могут ему ноги откусить, если я не возьму. Вроде как «они» заставили его. Даже денег не просил, только за первый текст взял пять сотен, а за следующий ничего. Трясся, как осиновый лист, упрашивал на коленях. Ещё сказал, что они ему «мозг выедают». Жалко стало, я и взял. И есть у меня ощущение, что тексты эти – не врут.

Филипп замолчал.

– Интересно получается, они что, именно тебе бумаги передавали? – отметил Сёчин.

– Получается так. Филипп Андреевич, а у вас нет ещё написанного? Я имею в виду по этому рассказу. Может дома черновики?

– Нет, больше я пока ничего не успел сделать. Только собирался. Может здесь вот пока отлёживаюсь, и займусь. Немного напишу.

– Вот что ещё хотелось уточнить – в вашем рассказе Аристарх называет свою траву словом «Греналин».

– Да, есть такое.