– И как подошёл?

– Да просто, взял и подошёл. Теперь, говорит, не побеспокою? И выдал мне свою историю про бумаги.

После этих слов Глист замолчал, подняв вверх указательный палец:

– Филипп, ты ничего не слышишь?

– Лёша, я просил подробнее. Что именно он сказал? Я слышу, что ты в воспоминаниях путаешься.

– Да нет, подожди, вот сейчас там, за тополями, не слышишь?

Селин огляделся вокруг:

– Да что-то шуршит, листья может.

Глист помотал головой:

– Какие листья, ещё рано, не осень. Да и ветра нет.

Тогда Филипп повернул голову в сторону четырёх старых тополей, с огромными, толстыми стволами. Уличные фонари, стоявшие с другой стороны, отбрасывали жуткие, рукастые тени, с трудом просвечивая через толстую листву. Еле слышное шевеление опавших листьев слышалось с той стороны. Селин покачал головой:

– Агент шутки шутит?

Лёха-Глист кивнул:

– Да кто его знает – странный он сегодня, про каких-то чертей начал сочинять. Может дозняк перепутал, и шугань пошла?

Филипп пожал плечами:

– Точно странный – денег не попросил, и было видно, что правда напуган. Леш, может собаки шуршат? Ничего не видно. Нет, это точно не собаки. Они бегают, это слышно. А тут, как будто тащили что по земле.

Отвернушись, Лёха махнул рукой:

– Ладно, хватит на сегодня, пойду до хаты, поздно уже. Завтра увидимся.

– Лёша, давай я тебя немного провожу.

Глист дёрнулся:

– Прекращай, Филипп, я что, девушка, что-ли? Сам дойду.

– Хорошо, хорошо. Ладно, пока.

На том и расстались – Селин зашагал к подъезду, а Лёха растворился в темноте, направившись в свою сторону.

Поднявшись домой, Филипп разделся, привёл себя в порядок в ванной, и отправился на кухню. Убрав после ужина посуду в раковину, решил: «А, завтра помою», заварил чай, и с чашкой в руках расположился в кресле. Взял в руки полученный сегодня текст, начал всматриваться в мудрёные слова. Через несколько минут подумал: «Нет, так я ничего тут не пойму толком – пока в одно слово вникаешь, на следующем опять завис, в итоге общий смысл теряется, и всё сначала. Надо перевести на сегодняшний». Взяв чистый лист, принялся вписывать слова, перечёркивая время от времени то, что получалось.

В итоге текст приобрёл вполне осмысленный вид:

«Здесь указан единственный правильный путь. Его можно пройти только в одиночку, и налегке, без груза в руках. Идти долго, и всё через лес. Тропа откроется только тому, у кого есть сильное желание познать самого себя. Дорога в Загорье сложная – это место находится в ином мире. Злые силы на рассвете всегда хотят поймать и уничтожить Добро, но сила его огромна по сей день. От ужаса перед ним Зло всегда отступает. Знак его – Чёрная Луна, черепа мертвецов и серп жнеца. Царство Зла лежит за рекой Смородиной, где воедино спутаны настоящий и иной мир. Это и есть Магия. Греналин – Калинов мост на пути туда, и его охраняет Змей. Зло торжествует, если выпить Ардевоса – мёртвой воды. Если хочешь найти смерть, то тут и найдёшь. Прямой дороги в это место нету. Нужно найти поляну синей Греналин. Если она посажена один раз, то созреет на праздник Сапожинки, и в другие дни путь не откроется. Дорогу укажет проводник. Его видно при свете Луны. Большак идёт мимо леса. Повернись к нему спиной, шагай прямо (очевидно, перпендикулярно дороге). Увидишь проводника, иди за ним. Он приведёт к синей поляне. Подойдёшь ближе – присядь, успокойся (наверное, имеется в виду медитация). Брать (что брать, не ясно) нужно до рассвета. Брать одну горсть, после чего проглотить. После поедания (чего?) лес исчезнет, и появятся указующие знаки. По этим знакам идти до ворот».

Филипп внимательно перечитал получившийся «перевод», сделал пометки в непонятных местах, и в это время с улицы послышались звуки полицейской сирены. Подумал: «Опять гопники местные что-то не поделили. Ладно, спать пойду – время уже третий час». Положив листы на стол, уставший за этот долгий день человек, добрался до кровати, рухнул головой на подушку, и моментально уснул.

Ночью Филипп грезил в полусне – ему мерещились мелькающие блики света фонарей через колышущуюся листву высоких деревьев, которые затем неожиданно превратились в дикие лесные ели, под пологом которых он шагал по сверкающей от лунного света тропе. Перед ним, размашистыми шагами, почти бегом, но не удаляясь, шёл проводник. Кто это, Филиппу было не понятно – просто силуэт, но он понимал, что его нельзя было упускать из виду, и копарь спешил. А проводник время от времени опускался на четвереньки, и бежал дальше по-собачьи. Спящий открывал глаза, успокаивался от осознания реальности, и через некоторое время вновь погружался в созерцание безумства миров сна.

Поднявшись рано утром, Филипп наскоро позавтракал, собираясь пораньше попасть в городскую библиотеку, чтобы посмотреть на архивные карты близлежащих к Крещёвску районов, как раздался телефонный звонок. На дисплее высветилось: «Игорь-Свисток». Звонил знакомый копарь. Селин поморщился: «Этому то, что надо?», – городские самодеятельные археологи старались поменьше с ним общаться, ходили слухи, что Свисток сотрудничает с ментурой, и особо ему никто не доверял. Да и в общении Игорь утомлял через пару минут. Его поток мыслей, нескончаемо льющийся в уши собеседника, кого угодно моментально доводил до дикого раздражения. Сигнал вызова не умолкал, начинаясь снова и снова. Пришлось ответить. Первыми же словами Свисток заставил волноваться:

– Филипп, ты? Слышал – Глист пропал!

– Как пропал? Что значит пропал? Ты чего несёшь, Игорёша?

Звонивший не унимался:

– Ты его давно видел?

Селин с раздражением ответил:

– Да вчера поздно вечером. Болтали с ним на лавочке. Он потом домой пошёл часов в одиннадцать уже. А ты откуда знаешь, что пропал? Ночь только одна прошла

– Да у меня же дядька двоюродный в морге работает. Ментов многих знает. Он и рассказал. Видать родители обеспокоились. Глист-то домашний весь, нигде не ночует без доклада. А тут не появился. Ладно, пока.