– Предчувствие не обманывает. Ну, ты понимаешь?

– Не понимаю. Если из-за газелиста, то забудь. Ты же сама говорила, если ничего не найдет – успокоится. Отчитается твоему Студенту, все мол, лажа, ну то есть фигня, о-о-о, ну то есть ложная тревога, напрасные хлопоты. Неужели обязательно каждый раз бежать?

В груди у Королевы с пугающей скоростью образовалась пустота. К этому примешалось что-то похожее на панику.

– Прости, дочь. Но я пока не придумала ничего лучшего.

Страх – это серьезно. Для Королевы, тем более. О том, что беда грозит ей, она не волновалась. Но вот справится ли дочь? От этого страха сердце было не на месте. Сделав большой глоток чая, попыталась выровнять дыхание. Не хватало еще напугать дочь, которая и без того косится в ее сторону.

– Ну не будем же мы биться с ним на мечах. Глупо. А магию использовать не можем. В нашем распоряжении только пара пассажей: забвение и фейерверк.

«Плевать, пусть мать обижается, думает, что хочет, но она не тронется».

Из-под стола появилась маленькая серая мышка. Учуяла молоко.

«Хоть кому-то счастье» – улыбнулась Алсу и громко заявила:

– Я не поеду.

– Хватит! – хлопнула мать рукой по столу.

Мышь юркнула под стол. Алсу сжала кулаки.

– Прошу, – уже тише произнесла Королева. – Я уже устала повторять одно и то же. Иди и собирай вещи!

Что получается? Что они снова строили воздушные замки. Осталось чуть-чуть. Да уж! Совсем чуть-чуть… в этой богом забытой дыре, где год идет за три! Как же все несправедливо. У Алсу были собственные планы за жизнь. А тут приволокся какой-то Павел Пронькин и все? Снова бежать в глубочайшую провинцию, где скорее всего нет даже такого заброшенного дома, только подпол, подземелье. Зачем нам туда тащиться?

Вновь появилась мышка, но к молоку не торопилась. Осторожно шевелила усиками. Алсу сравнила себя с ней, и поняла, что они с матерью трусливее ее. Неужели не справятся?

– Конечно, зачем меня слушать, когда можно просто приказать, – Алсу, кончиком кроссовки, подтолкнула мышку к молоку. – Зачем вообще ты из меня растишь королевишну, если сама стала бегать от проблем. Ваше Величество, это скверный пример для Моего Высочества.

Королева не нашлась, что на это ответить. На миг в ее глазах проскочило воспоминание: розовые заколки, разбитые коленки. Появилось желание обнять дочь, порадоваться ее твердости духа. Неужели получилось, и дочь растет воином, достойным трона. Вместо этого Королева встала, достала с полки пакетик с заваркой.

Мышка наелась молока и теперь смотрела на людей, словно чего-то ждала.

Алсу положила перед мышкой кусочек сыра с красной плесенью. Мышка понюхала – отказалась, а хлеб утащила в норку.

– И все-таки я настаиваю, – продолжила мать.

Как же все бесит! У Алсу свой план…

Как мать может с такой легкостью перечеркивать будущее, мечты, планы? Откинуть друзей и отношения, словно мусор? Хотя… с друзьями и отношениями Алсу явно погорячилась.

Вряд ли есть смысл цепляться за лучшую подругу Лену Шеину, которая скорее дружит с Алсу от безысходности. Лена под обстрелом на втором месте, после Алсу. А вместе они только приумножают негатив класса.

Может, действительно свалить? Наверняка где-то есть нормальное учебное заведение, где можно спокойно грызть гранит науки, а не гравировать зубами свое имя на могильной плите.

Присев на край кровати, Алсу посмотрела на чемодан, что распахнул пасть, в каком-то смысле голодную, но не совсем – на дне чемодана сидела серая мышь и не мигая смотрела на Алсу черными пуговками глаз. Мышка поскребла коготком по шелковой обшивке, – и показался он… Алсу вздрогнула…

Глава 9

Мышка с хвостиком косы

Алсу вздрогнула потому, что ей показался Пронькин. Вот именно «показался»! Поняла, что от усталости совсем шизанулась!

Да фиг с ним! Алсу уткнулась в подушку и сразу заснула.

Королева лежала без сна, вспоминая мужа. Это было прекрасно. Водопад. Вода струилась по его загорелой спине… первый поцелуй. И самая последняя мысль, посетившая ее перед сном, была очень разумной: даже если им придется здесь остаться, им совершенно нечего бояться. Госпожа Маргарита прекрасно знала, что они находятся под неусыпной защитой мужа, Янотаки и Акумуляров.

В какой-то степени госпожа Маргарита была права.

Янотаки был Ёкаем, потусторонним японским духом. Ёкай мог быть ужасным, опасным или доброжелательным, забавным, милым, иногда одновременно тем и другим. Янотаки всегда был добрым, госпожа Маргарита ни разу не видела его расстроенным или опасным. Янотаки от своих соплеменников отличался культом волос. Он сбривал затылочную часть, виски, а остальные волосы, отращённые до попы, укладывал на темени в огромную култышку – чонмаге. Когда Янотаки превращался в любое хвостатое животное, при обращении его култышка выправлялась в хлыст, стелилась вдоль спины и заканчивалась хвостом в виде косички.