Меня позвали с дороги, когда я направлялся к сельскому клубу. За столами оставалась еще некоторая молодежь. Почему-то, на сей раз, НН оставалась без очередного своего прыщавого поклонника. Я поздоровался со всеми.

— НН, надо провести додому, — сказала Мамонша. Я никак не отреагировал на эту фразу. Ждал подтверждения, этих слов, от НН. Она, по-прежнему, корчила из себя гордую девушку. Это еще больше меня разозлило чем то, что она не признавалась о своих любовных связях и продолжала играть невинную девушку. Выглядела прекрасной, в своем белом платье. Меня они явно здесь не ожидали. “Значит нарядилась для кого-то другого”, — думал я, глядя на ее цветущий вид. Приглашая меня с дороги, Кальсон не словом не обмолвился, что НН у него, опасаясь, очевидно, что я сразу же откажусь побывать от именин его дочери. Он правильно думал. Не дождавшись моей реакции, НН пригласила меня на белый вальс. Я уже отметил, что в ней отталкивало меня. Во мне уже прочно поселилась ее копия (матрица, симулякр), которая отличалась от оригинала их юностью. Та, что жила во мне, была все той же девчонкой, до поездки в Витебск. Мы, молча? потоптались на месте. Что заставило ее пойти на это сближение? Какое-то остаточное подобие «любви»? Хотя — я повторюсь — она больше любила тот социальный круг, к которому себя причисляла. Ее бывшие прыщавые поклонники, которых становилось все больше, не добавили мне энтузиазма, поухаживать за нею. Она это поняла. Она быстро засобиралась куда-то уходить. И, Мамонша, возбужденным голосом, объявила: «НН ждет Коля», — очередной её прыщавый избранник. (Прыщей у меня не было, в достаточном количестве, а если и появлялись, — в единственном экземпляре, — то прятались под густыми волосами).

Выбравшись в столичный мир, я обзавелся идеалами, которые привели меня к серьезной литературе.

…Я провел, не один год в столице. Пережитый любовный стресс, мешал мне найти новую подружку. Тяжелый осадок покоился на дне моего сознания. Я создал в себе иллюзорный мирок из мечтаний и разных вариаций на похожие темы.

Скоро, пришло письмо… с предложением дружбы…

Она поступила в Г…кий педагогический институт. Она выбрала модную на селе профессию учителя. Педагоги необходимы были всегда. Село, по сути дела, было уже разрушенное колхозной системой, но оставались еще люди. Молодые девушки могли бы выйти там замуж за каких-то остающихся при делах авторитетов, спасая их потомство от олигофрении.

НН, вполне могла вписаться в ту социальную систему. Мне что-то пытаются порассказать о ней, но я сознательно, старательно, избегаю всяких сплетен.

…Едва оправившись от неожиданного потрясения — я отправился, словно сомнамбула, бродить по Киеву. Это случилось в субботу, после занятий…

После третьего письма, я пришел к выводу, что нет смысла в этой переписке. Я не мог гарантировать ей передышку возле меня, пока будут налаживаться отношения внутри ее самой. Скоро она и сама это поняла, что история не имеет сослагательного наклонения.

… Начало осени, выдалось очень теплым. Я зашел в Крещатый парк. Глядя на холсты художников, я думал о ней: о том, что мой рассудок уже никогда не примирится с моими чувствами к ней. Он многое может простить другим, в том числе и женщинам (уже много раз прощал) — а ей: нет. Рассудок учил меня многому, что необходимо было такому инвалиду, потерявшему в жизни — свою любовь.

На следующий год, НН повторила новую попытку сблизиться. Она возобновила переписку. Но рассудок не позволял мне соглашаться на какие-то компромиссы.

Мне нужна была муза, а не подделка под нее.

«Мы все в эти годы любили, Но, значит, Любили и нас», — так заканчивается поэма С.А.Есенина. Так заканчивается и этот рассказ о первой любви.

Вместо эпилога

…С Хрещатого парка, Человек пошел по аллее в Городской сад, мимо стадиона «Динамо» перешел Мариинский и вышел Грушевского, и по ней, уже — до станции «Арсенальная».

Человек вошел в вагон метро… и обомлел… «Мать честная! да как они схожи, и хоть снова записки пиши», — есенинские строчки, «выплывают из мрака». В вагоне метро — НН со своей подружкою. Его первая любовь!

Девушка была похожа на нее — словно две капли воды. Только сопровождающая ее девушка, выглядела по-иному. Не такая, как из его прошлого. Эта — рыжеволосая. У его воспоминаний — естественного, затемненного цвета волос

Но, как они были похожи! Поразительное подобие! Хоть записки пиши!

Девушка посмотрела на военного человека. Смотрела через голову подружки, как через прожитые годы… Что ей было до пятидесяти шестилетнего человека, только что вернувшегося с войны?

Одетый в военную форму мужчина, должен привлекать хорошеньких женщин. Все правильно; шла война, и мужчины должны воевать. Он, по прежнему, не такой как все. Потому что, такие как все — в Украине не воюют. Такие как все, голосуя за рецидивистов и проституток, выбирают их себе в поводыри вражеских агентов, приглашая супостата на свою территорию.

…Девушки покинули вагон на «Дарницкой», а он проследовал еще одну остановку — до «Черниговской»…

Автору остается только поблагодарить прекрасную незнакомку за дорогие его сердцу воспоминания, которые послужили ему для написания этого рассказа.

* Финал этой примерной мелодрамы, выдался драматическим. Мамонша, не обретя к богатствам свекрови, любви (вот уж чего нельзя купить не за какие коврижки), — по всей видимости — научилась: как быть «первой дамой на селе», не утруждая себя узами Гименея, воспроизводя точную копию ее отношений с альфа-самцами; занимала завидную чиновничью должность (как, собственно, и свекровь), в то время, как Кальсон, сексотил в бывшей гэдээр, на путинскую разведку; настучав там на целую «Волгу», которой и задавил свою попутчицу, когда та возвращалась из своих похождений, — был, как и водится в сексотской юриспруденции: «оправдан», — и, в сложившейся в Украине сложной политической обстановке, был «направлен» для выполнения важных агентурных заданий (Вроде, бы, в Харьков). Где, как раз ожидали подхода «русской весны».

26 сентября 2017 года

II. Из кальсон Дзержинского

Все мы вышли из „Шинели“ Гоголя»

(Из беседы Ф. М. Достоевского с французским критиком М. де Вогюэ)

1

С прожитых вершин — видится многое; если не все.

Родители делают все от них зависящее, чтобы их потомство развивалось в социально полноценных членов сообщества, даже если это противоречит общему смыслу существования всего рода человеческого; в государствах тоталитарного — "каннибалистического" — подобия.