— На пол! — приказал Майкл. — На колени, руки за голову!

Солдат поспешно выполнил приказ.

Чесна и Лазарь вышли из укрытия, и Лазарь носком сапога пнул лежащего на полу солдата. Тот застонал, приходя в себя, Лазарь пнул его еще раз с такой силой, что солдат снова потерял сознание.

— Не убивайте меня! — умолял второй охранник, стоя на коленях. — Пожалуйста! Я здесь никто! Я человек маленький!

— А мы тебя подрежем еще на голову! — сказал Лазарь, прижимая лезвие ножа к дрожащему кадыку пленника.

— С перерезанным горлом он не сможет ничего рассказать, — сказала Чесна русскому.

Она приставила дуло пистолета ко лбу дрожащего солдата и щелкнула курком. У того глаза полезли на лоб от ужаса.

— По-моему, нам удалось завладеть его вниманием. — Майкл взглянул на заключенных. Они прекратили работу, от изумления замерли на месте. — Так что будут складывать в эти ящики? — спросил он у солдата.

— Я не знаю.

— Врешь, паскуда! — Лазарь посильнее нажал на нож, и охранник жалобно взвизгнул, чувствуя, как по шее стекает тонкая струйка теплой крови.

— Бомбы! Пятидесятикилограммовые бомбы! Это все, что мне известно!

— Значит, двадцать четыре бомбы? По одной в каждом ящике?

— Да! Да! Только не убивайте меня!

— Их упаковывают для транспортировки? В том «мессершмитте», что стоит на аэродроме?

Солдат кивнул; ворот его мундира пропитался кровью.

— Куда их повезут? — упорствовал Майкл.

— Я не знаю. — Приставленное к горлу лезвие ножа давило все сильнее. Солдат поперхнулся. — Клянусь, я не знаю!

Майкл поверил ему.

— Что внутри бомб?

— Взрывчатка. А что еще там может быть?

— Не умничай, — сухо предупредила Чесна, в ее голосе слышалась угроза. — Отвечай на вопросы.

— Этот придурок не знает. Он просто охранник.

Они обернулись, чтобы посмотреть на того, кто это сказал. Этим человеком оказался болезненного вида пожилой заключенный в очках в железной оправе. Он вышел вперед, в голосе его слышался густой мадьярский акцент.

— Это какой-то газ. Вот что внутри бомб. Я пробыл здесь целых полгода и видел, на что способен этот газ.

— Я тоже это видел, — сказал Майкл. — Он сжигает тело.

Пожилой венгр грустно улыбнулся и покачал головой.

— Сжигает плоть, — повторил он. — И не только. Он действует много хуже, друг мой. Он ест тело человека, как рак. Я-то знаю. Мне приходилось сжигать трупы. Моя жена была среди них. — Он заморгал тяжелыми веками. — Но ей выпала лучшая доля, чем мне. Жизнь здесь — самая страшная пытка, которая продолжается изо дня в день. — Он посмотрел на молоток, который держал в руках, бросил его на бетонный пол и вытер ладонь о штанину лагерной робы.

— А где хранятся бомбы? — спросил у него Майкл.

— Этого я не знаю. Где-то в глубине завода. Там есть белое здание, рядом с большой трубой. Я слышал, как ребята говорили, что там и делают этот газ.

— Ребята? — переспросила Чесна. — А сколько здесь заключенных?

— Восемьдесят четыре. Нет-нет. Подождите. — Он задумался. — Данелка умер позапрошлой ночью. Восемьдесят три. Когда я только попал сюда, здесь держали больше четырех сотен, но… — Его худые плечи невольно вздрогнули, и он заглянул в глаза Майклу. — А вы пришли, чтобы нас спасти?

Майкл не знал, что ответить. Он решил, что лучше всего сказать правду.

— Нет.

— А… — Заключенный кивнул. — Чтобы узнать о газе, да? Вы здесь для этого? Это хорошо. Мы все равно что покойники. Но если у них здесь все-таки что-нибудь выйдет, то я с ужасом ду…

Что-то тяжело грохнуло по рифленому железу ворот.

У Майкла зашлось сердце, а Лазарь так сильно вздрогнул, что лезвие ножа врезалось еще сильнее в шею охранника. Чесна отняла дуло пистолета у него ото лба и направила его на ворота.

Они снова гулко загремели. Приклад автомата или резиновая дубинка, подумал Майкл.

— Эй, Райнхарт! Открывай! — послышался голос с улицы.

— Меня зовут, — прохрипел солдат.

— Нет, это не к нему, — сказал седой заключенный. — Его зовут Карлсен. А Райнхарт на полу.

— Райнхарт! — продолжал взывать солдат с улицы. — Открывай, мать твою! Мы знаем, что ты там заперся с красоткой!

Женщина-заключенная с бледным, точно лепестки камеи, лицом, обрамленным локонами черных волос, та самая, которую охранник толкнул винтовкой в спину, заставляя идти к верстаку, взялась за молоток, крепко сжав в руке его деревянную рукоятку.