Была ли эта хижина ее домом раньше, Майкл не знал, но заброшенной постройке было суждено снова стать домом. Они переступили порог, и фонарь Китти, прорезав туман, осветил двух тощих волков: желтого и серого. Серый волк выскочил в окно, мгновенно исчезнув в темноте, а желтый бросился к незваным гостям и оскалил клыки.

Майкл слышал, как Лазарь передернул затвор. Он схватил русского за руку, прежде чем тот успел выстрелить.

— Нет.

Задрав голову и зло сверкая глазами, волк попятился к окну. Внезапно он повернулся и выскочил на улицу через пустую раму.

Лазарь шумно выдохнул:

— Ты видел? Они разорвут нас на куски! Почему, черт возьми, ты не дал мне выстрелить?

— Потому что, — спокойно ответил Майкл, — если бы ты выстрелил, сюда тотчас же пожаловали бы нацисты. Волки нас не тронут.

— Наци-малчики плохо, — сказала Китти, освещая стены. — Волк не так плохо. Наци-малчики мертвый делай, волк мертвый а-ам. — Ее широкие плечи вздрогнули. — Так.

Вот этот дом, пол которого был покрыт волчьим пометом, и станет их штабом. Скорее всего, размышлял Майкл, охранявшие склады Хильдебранда немецкие солдаты, так же как и Лазарь, боялись волков, и вряд ли они сюда сунутся. Когда спутники Майкла принялись разбирать вещи, он сказал:

— Я пойду на разведку. Скоро вернусь.

— Я пойду с тобой. — Чесна забросила за спину вещмешок.

— Нет. Один я управлюсь быстрее. Ты останешься здесь.

— Я вовсе не собираюсь с тобой…

— Спорить, — закончил Майкл фразу за нее, — и мы сюда приехали вовсе не за этим. Я хочу подобраться поближе к заводу и осмотреться на местности. Один разведчик лучше, чем двое или трое. Верно?

Чесна было засомневалась, но его голос был решителен, а взгляд, казалось, сверлил ее насквозь.

— Хорошо, — согласилась она. — Только, ради всего святого, будь осторожен!

— Постараюсь.

Выйдя на улицу, Майкл торопливо зашагал по дороге, что вела из деревни. Леса и торчащие из земли острые валуны начинались примерно в семидесяти ярдах от последней хижины, восходя к высотам Скарпы. Здесь Майкл пригнулся, чтобы убедиться, что Чесна не пошла за ним, и, выждав пару минут, снял с плеча автомат и вещмешок, потом скинул парку. Дрожа от холода, он начал раздеваться, затем нашел в валунах глубокую нишу, затолкал туда вещмешок, одежду и «шмайссер» и, присев на корточки, приступил к превращению.

Уже став волком, Майкл понял, что на запах еды, оставленной в вещмешке, сюда разом сбегутся все волки Скарпы. Против этого было лишь одно средство: он пометил мочой камни вокруг своего тайника, и, если волков не отпугнут даже его метки, кусок вяленой говядины, безусловно, достанется им. Потянувшись и размяв мускулы, он начал осторожно взбираться на скалы.

На вершине скалистого хребта, он углубился в лесную чащу, и через полмили в нос ему ударил запах человека. Грохочущие звуки стали громче; значит, он выбрал верное направление. Нос его улавливал и другие запахи: горького дыма — из кирпичной трубы завода, горячего пара, зайцев и другой лесной мелочи и… мускусный аромат молодой волчицы.

Майкл услышал, как слева от него тихо треснула сухая ветка, и, оглянувшись, увидел, как за деревьями мелькнуло что-то желтое. Она не отставала, наверное, ее влекло любопытство и незнакомый мужской запах. Видела ли она превращение? Если да, ей будет о чем рассказать своим сородичам.

В воздухе прибавилось горечи, запах человека сделался сильнее. Испугавшись опасной близости людского обиталища, желтая волчица понемногу отставала. Вскоре она остановилась, и Майкл услышал ее высокий голос. Он понял, что она хотела сказать ему: дальше не ходи. Он бы и сам не пошел туда, но выбора у него не было, и Майкл продолжал бежать вперед. Через пятнадцать ярдов он уже стоял на опушке леса, и его взору открылось детище Хильдебранда, грязной горой возвышающееся за забором с натянутыми поверху рядами колючей проволоки.

Из каменной серой трубы валил дым. Вокруг нее стояли здания из бетона, которые соединялись между собой наружными переходами и лабиринтами труб. Стук, похожий на биение сердца, доносился откуда-то из центра этого комплекса. В окнах горел свет, ставни были опущены. Между зданиями были разбиты аллеи; пока Майкл, лежа на животе у опушки леса, осматривался на местности, из-за утла одной из построек выехал грузовик и, ворча, пополз, как жирный жук, вдоль одной из аллей. На железных переходах и лестничных маршах виднелись фигурки людей. Двое рабочих заворачивали большой красный вентиль, а третий, видимо проверив показания приборов, подал им знак, что все в порядке. Значит, работают здесь круглосуточно.

Майкл поднялся с земли и начал крадучись пробираться вдоль забора. Вскоре он сделал еще одно открытие: аэродром, с ангарами, резервуаром для топлива и заправщиками. На летном поле четкой линией выстроились три ночных истребителя — один «Дорнье-217» и два «Хейнкеля-219», оснащенные радарами, — и дневной истребитель «Мессершмитт Бф-109». Но все это великолепие затмевал огромный транспортный самолет «Мессершмитт-323», размахом крыльев более пятидесяти метров и длиной почти в сотню. Очевидно, нацисты и впрямь были заняты каким-то серьезным делом. На аэродроме все было тихо. По другую его сторону скалистые берега Скарпы отвесно обрывались в море.