Александр перебрал бумаги: "Проверять смысла нет. Я в них все одно ни бельмеса ".

– Хорошо, вижу, дело знаешь. Только зря ты, любезный, поспешил-то, - веско вымолвил Александр.

– Чего поспешил?
– вильнул взглядом сутяга.

– Знаешь чего, - отрезал Лис. И добавил, с угрозой: - А чтоб не повадно было, ты про грешки-то свои тоже не забывай? Девку ту, что забыл. А вот есть люди, которые не поленились, да разузнали. Понятно говорю?
– мастерски сыграл недоучившийся лицедей.
– А хочешь, припомню?

Впрочем, вопрос, похоже, был лишним. То, как переменилось лицо крючкотвора, сказало само за себя. Он пошатнулся и впился глазами в князя.

Сиплое дыхание, вместо членораздельной речи, и расширенные зрачки говорили о смертельном испуге неудачливого шантажиста больше, чем слова.

– Пошел вон, - не выдержал Лис. Ему стало неприятно лицо этого мелкого жулика. И тайна его, судя по всему, постыдная и страшная, была противна.

Так и не найдя слов, адвокат на ватных ногах покинул спальню. А Лис, немного успокоив дыхание, принялся разглядывать документы: "На первый взгляд все подлинное. И попробуйте теперь доказать, что я не князь. Разве, что сослуживцы объявятся".

Александр очнулся. Оказывается, Анюта пытается ему что-то сказать.

– Барин, барин. Стряпчего "кондратий" хватил. Прямо на крыльцо вышел, два шага по дорожке сделал. Да тут его удар и стукнул. Пытались откачать. Куда там. Вмиг. Посинел и не дышит.

– Вона как, - удивленно хмыкнул Лис. Не то, что ему было очень жаль крючкотвора. Но кольнуло непонятное чувство. "Какой-никакой, а все божий человек", - мысль, вовсе не свойственная привычному ко всему жулику, заставила недоуменно вздохнуть.

– А еще к тебе этот пришел, из канцелярии. Как знал, что очнулся, - добавила помощница.

Александр согласно покивал. "Права девчонка. Стукнул ярыжка. Но раз бумаги отдал, то видно не все сказал. Подстраховался. Ну, да теперь уже не скажет", - он подмигнул настороженно замершей девчонке и, продолжая исполнять роль барина, лениво махнул рукою.
– Зови, уж раз невмочь служивому, - нарочито громко произнес он скучающим голосом.

– Секретарь тайной канцелярии его Императорского Величества, Епаньшин, - представился новый гость. Он зорким взором окинул спальню. Затем остановил глаза на больном.

– Князь Лисьев, - отозвался Лис, приминая пух перины.
– Не обессудьте, что в таком виде, болен, если слышали, - он припустил в голос легкого неудовольствия от несвоевременного визита.

– Покорнейше простите, Ваше Сиятельство, - заторопился тот и в два шага приблизился к постели.

– Ну что с вами делать. Присаживайтесь, раз пришли, - смирился хозяин.

– Чем обязан?
– приготовился он слушать.

– Да, собственно, это я желал задать несколько вопросов. Зауряднейшее дело. Формальность. Но служба требует, - обставился чиновник.

– Мне?
– недоуменно поднял бровь Лис.
– Ладно.

– Ведомо стало, что прибыл в столицу некий господин. Кто? Что?
– Неизвестно. А тут и дом господин приобрел, и слугам царский оклад поставил, и наряд справил. Наше дело такое, обо всех знать. Вот и интересуемся.

– Эк, не повезло, - посочувствовал Александр, разглядывая напомаженный парик служаки.
– Вот приди вы за день до удара, что меня постиг, тогда, конечно, другое дело. Я все в точности бы смог поведать о себе. А сейчас затруднительно. Память после апоплексии вышибло. Смутно все. Помню только, что в отставке я. После ранения. За Царя и Отечество. Уволен с полным пансионом. А далее в тумане... Не взыщи, голуба.

– Кхм, - крякнул секретарь, подбираясь к главному.
– А не сочтите за дерзость. Исключительно в интересах службы. Бумаги у вас имеются?
– глазенки выскочки едва заметно блеснули в ожидании конфуза.

– Бумаги?
– переспросил Лис, якобы в затруднении.
– Ах, бумаги. Да сколь угодно. Желаете взглянуть?

Чиновник глотнул и покивал головой.

– Эй, Нюрка, - позвал барин.
– Принеси бумаги. В шкатулке там.

Аня с поклоном вручила стопку бумаг и засеменила прочь.

Едва дождавшись позволения, служака коршуном накинулся на документы. Но по мере изучения, лицо его делалось все более скучным. Наконец, свернув последний лист, он отложил стопку в сторону.

– Еще что-нибудь?
– невинно поинтересовался Александр, пряча усмешку. Епаньшин порыскал взглядом и наткнулся на медальон, висящий на груди больного.
– Простите, - не выдержал он, - а не был ли я знаком с вашими почтенными родителями? Возможно, вы запамятовали, а у меня глаз верный.

– Да что вы?
– изумился Лис.
– Как же, есть у меня миниатюра, правда, матушка на ней и я в отрочестве изображен. Был у нас в поместье крепостной. Больно хорошо кистью владел. Да вот, извольте, - не стал чиниться вельможа и раскрыл медальон, демонстрируя портрет.