— Я все сделаю, Уильям, — Ротмант смиренно согласился, опустив голову.

Упоминание об умершей возлюбленной вызвало знакомое чувство вины, поднимая из самых глубин сознания то, что Роланд отчаянно прятал и пытался забыть. Как легко и как беспечно Фабиан мог манипулировать им, заставляя мучиться в агонии от воспоминаний, чтобы получить желаемое и вынудить подчиниться.

— Твой подарок, Роланд. Ты не взял его, — директор улыбнулся, протягивая бумажный пакет новогодних леденцов и помадок мужчине.

— Я не ем сладкое, — глухо отозвался Роланд, покидая кабинет друга.

Его голова разрывалась на части от боли, его плечи устало опустились, а внутренний стержень надломился под тяжестью бремени. Он сам выбрал такую судьбу, сам загнал себя в петлю, с каждым годом затягивая ее сильнее, и воздуха для борьбы оставалось все меньше. Роланд всегда беспрекословно выполнял приказы короля, а затем Уильяма, не подвергая их сомнению, но сейчас все его существо по какой-то причине отчаянно сопротивлялось и не желало идти на поводу у амбиций Фабиана. Тень недоверия впервые просочилась в мысли Ротманта, отравляя разум подозрениями и предположениями. Он чувствовал, что Уильям знал намного больше, чем рассказывал, и оттого не желал подчиняться, не видя полной картины и не располагая достоверной информацией.

Он перевернул вверх дном всю библиотеку в поисках книги, которую видел в кабинете директора, но безуспешно. Ключ к разгадке о природе происхождения болезни Реи однозначно прятался в ней, но этой тайной Фабиан не спешил делиться.

Роланд вернулся в покои опустошенный и подавленный, с грузом приказа на плечах. В полном смятении он захлопнул дверь и порывисто стянул плащ, из которого выпал наполовину раскрытый сверток. Роланд с горечью поднял его, разглаживая края помятой бумаги, и положил подарок на стол, усеянный множеством исписанных тетрадей. Мужчина сел в кресло, обдумывая план дальнейших действий, и уткнулся взглядом в темно-синюю обертку, хранившую внимание и заботу человека, доверие которого он собирался предать. Едва ли Рея простит его, если узнает правду. Едва ли он сам сможет когда-нибудь себя простить.

Часы пробили двенадцать. Наступил Новый год.

***

Рея сладко потянулась в кровати, откидывая одеяло, и с любопытством взглянула в окно. Шел снег, хлопьями кружась в воздухе, и из окна лился теплый солнечный свет, падая на пол. Девушка свесила ноги, ощущая под босыми ступнями холод мрамора, и это окончательно пробудило ее. Она увидела на прикроватной тумбочке несколько свертков и, улыбнувшись, принялась с задором распаковывать самый большой из них. Рея любила Новый год за волшебную атмосферу праздника и чуда, которое они творили собственными руками, и первый подарок как нельзя кстати продемонстрировал его. Девушка радостно пискнула, не сдерживая эмоции в пустой спальне для девочек, и любовно провела пальцами по обложке новой книги. Она вдохнула запах свеженапечатанных страниц, представляя, как упивается вечерами подарком Эбби, и положила томик романа поближе к кровати. Рея прошептала тихое «спасибо» в пустоту, искренне надеясь, что прямо сейчас подруга тоже раскрывает ее сюрприз.

Маленький сверток в богато украшенной бумаге оказался подарком отца. Рея покрутила в руках сверкающие холодные серьги с топазом, который гармонировал с цветом ее глаз, и убрала их подальше в шкафчик. Украшения мало привлекали девушку, но она все же решила, что наденет их в более подходящий момент. Школа не то место, где носят драгоценности.

Последний неприметный сверток лежал рядом с кольцом, оставленным Ротмантом и напитанным его магией вместе с инструкцией по применению. Рея грустно покрутила его, понимая, что артефактора не будет в замке в новогодние каникулы, и без особого энтузиазма переключилась на преподнесенный мужчиной подарок. Она развернула неприметного цвета упаковку, а затем удивленно поднесла руку ко рту, не веря своим глазам. Мазь от шрамов лежала на ладони, маня ею воспользоваться, и Рея, не теряя ни секунды, скрылась в ванной, приступая к ежедневному утреннему ритуалу и намереваясь попробовать неожиданно полученный подарок в действии.

После душа она чувствовала себя посвежевшей и бодрой, а мазь, как и говорил Ротмант, разгладила большую часть шрамов на руках. Рея рассматривала преобразившуюся кожу несколько минут, пока тепло от проявленной заботы мужчины растекалось по телу, а затем переоделась, надевая теплое платье с воротником, и даже нанесла небольшой макияж. В ней еще теплилась надежда, что артефактор окажется в замке и у нее появится возможность поблагодарить его. В приподнятом настроении она шла через коридоры в обеденный зал, пока на очередном повороте не натолкнулась на преподавателя трансмутации и заместителя директора Присциллу Голд.

Ее темно-синее платье в пол подчеркивало худобу фигуры, а несколько оборок на груди скорее прибавляли лет, чем оттеняли усталость лица. Черные с проседью волосы небрежно стягивала такая же темно-синяя лента, а сама женщина выглядела весьма озадаченно. Строгие карие глаза смотрели перед собой потерянно и отрешенно, пока не наткнулись на любимую ученицу. Рея помялась, заметив некоторую рассеянность женщины, и все же позволила себе легкую улыбку, от которой Присцилла словно очнулась и поприветствовала девушку взмахом руки в ответ.

— Доброе утро, леди Голд, — Рея подошла ближе, с задором наблюдая, как весело опускаются снежинки на красивые блестящие волосы женщины.

— Здравствуй, милая, — Присцилла ласково погладила плечо ученицы, незаметно пряча держащую в руке книгу за спину. — Вижу, что тебе уже лучше.

— Да, спасибо, — Рея кивнула, смущенно уставившись на свои ботинки. — Все благодаря сиру Ротманту.

Присцилла согласно кивнула, радуясь здоровому румянцу на лице девушки и небольшой прибавке в весе, словно юное тело ученицы никогда и не касался отпечаток болезни. Однако глаза Реи говорили о многом, и сейчас в них появилось еще больше серьезности и печали.