Но я не сделал абсолютно ничего, чтобы действовать в соответствии с ними.

А затем она рассказала мне о прошлом своей матери, о том, как ее первый муж, отец Одри, бросил ее, потому что ему надоело пытаться уговорить ее переспать с ним, пытаясь, но безуспешно. Должен сказать, это прояснило мне чертовски много вещей. Я подумал, что это странно и даже приятно, что она хотела подождать, пока мы поженимся, чтобы заняться сексом.

Я женат на ней уже почти четыре года, и если у меня будет с ней секс более двадцати пяти раз, я очень удивлюсь.

В любом случае, я сбиваюсь с пути. Дело в том, что Одри по выражению моего лица видит, что я испытываю в точности то же, что и ее отец, и именно тогда она решила, что хочет, чтобы я научил ее всему, что касается секса.

Могу сказать абсолютно честно, что я сначала пытался дать ей достаточно времени, прежде чем дело пойдет дальше.

Я знаю, что это было как-то связано с остатками самоуважения и нравственности, которые у меня все еще были, несмотря на то, что я довел свою падчерицу до оргазмов. Где-то в середине второго урока, наступая на неё, я понял, что больше не чувствую себя так. Меня вообще не волновала моральность вещей.

Честно говоря, когда ее мать разговаривала с ней по видеосвязи, я так разозлился на то, насколько далеко она была от своей дочери, что мне даже было насрать на то, что меня поймали!

И что теперь? Что, черт возьми, мешает мне сделать именно то, о чем она меня просит? Что заставляет меня по какой-то причине неохотно делать то, что она хочет, и вообще не сдерживаться?

Я понимаю ответ, когда вопрос приходит ко мне.

Вначале я сдерживался из-за общего чувства морали. Я думал, что любой человек, который хотя бы не будет действовать медленно, будет полным засранцем. Однако сейчас я сдерживаюсь по совершенно другой причине.

Я сдерживаюсь из-за Одри.

Я влюбляюсь в эту девушку.

Черт возьми, я влюбляюсь в свою падчерицу.

Глава четвертая

Одри.

Я не могу избавиться от мучительной мысли, что папа купил мне этот вибратор, потому что он никогда не собирается со мной спать. Я не хочу верить, что это правда, но мне трудно поверить, что мы когда-нибудь действительно займемся сексом.

Когда я смотрю, как он достает его из пакета, меня внезапно посещает мысль.

Это своего рода шокирующая мысль.

Когда я говорю, что мне трудно поверить, что мы когда-нибудь действительно займемся сексом, я имею в виду, что мне трудно поверить, что мы когда-нибудь действительно займемся любовью.

Сразу хочу сказать, что я неопытна, но это не значит, что я наивная. Я знаю, что человеку легко неправильно истолковать вещи и приравнять секс к любви. Я также знаю, что это особенно верно, когда речь идет о молодой женщине, которая занимается чем-то с мужчиной постарше. Я не ребенок. Конечно, мне еще осталось шесть или семь месяцев до того, как я смогу легально употреблять алкоголь, но я не ребенок.

Итак, позвольте мне внести ясность. Я знаю, что когда папа наконец лишит меня девственности, это будет занятие со мной любовью, но это не то же самое, что я думаю, что папа любит меня.

А что насчет меня?

Я влюблена?

Мне не так легко это понять. Я чертовски уверена, что могу быть таковой. Хотя, черт возьми, я знаю. Больше всего я полюбила школьные занятия по «Ромео и Джульетте» и тому подобное. Он единственный мужчина, с которым я разговаривала больше, чем просто для того, чтобы что-то заказать или оформить заказ в магазине.

— Ой! Папочка! — плачу я. Я не могу поверить в интенсивность ощущений, которые наполняют мою киску, когда я слышу жужжание. Я смотрю вниз и вижу большую выпуклую верхнюю часть вибратора. Он размером с бейсбольный мяч. Я в шоке смотрю, как мое тело пытается приспособиться к потоку внезапной стимуляции. В коробке с вибратором он назывался «палочка», и я могу с уверенностью сказать, что это похоже на могущественную магию.

Внезапно я понимаю, что папочка не приставлял его к моей киске! Он у моего бедра, рядом с моей киской. Я пытаюсь говорить, но не могу. Как, черт возьми, вибрации на внутренней стороне моего бедра могут так сильно влиять на то, что я чувствую прямо сейчас? Как это вообще возможно?

Это самое сильное, что я когда-либо чувствовала. Ну, я думаю, что оргазмы, которые дает мне папа, более интенсивны, но я имею в виду, что эта штука, кажется, превращает меня из просто возбужденной в прямо на грани оргазма без какого-либо нарастания!

— Это… это… не так ли… — я пытаюсь спросить его, не слишком ли он силен, чтобы быть направленным прямо на мою киску. Чертовски похоже, что это слишком мощно. Хотя я не могу выговорить слова. — Папа, это… ох, вау.

— Постарайся расслабиться, любимая, — говорит он. — И позволь этим ощущениям нахлынуть на тебя. Просто испытай это.