Пацаны ржут. Им нравится, что я предлагаю «замутить байду».

— Только чебурахаться перестал, а уже «байду мутит».

— Нет, правда, круто будет. Соберём призовой фонд для бойцов. И тотализатор можно будет устроить. Все заработают и всем понравится.

— Так, Костров, перехвалил тебя. Какой ещё тотализатор! Всё, все свободны, через два дня жду здесь.

Я переодеваюсь и захожу к нему в каморку.

— Глеб Алексеевич. Я серьёзно. Представьте, как здорово будет. И деньжат поднимем.

— Сколько ты там поднимешь? А я с работы вылечу. Мне «Факел» достаточно платит, чтобы я тут с вами упражнялся, ясно?

— Блин! Ну вы подумайте хотя бы. Круто будет. Я кстати Черепанова вызову.

— Кого? Альберта? Да он в два раза больше тебя. У вас разная весовая. Чё смеяться!

— Пофиг! По-любому вызову.

— Это уже не соревнования, Артём, а чисто выпендрёж.

— Это бой за корону, Глеб Алексеевич. И я ему её не отдам, жопу надеру.

— Знаю я твою корону. Хорош блажить. Иди, белка поешь.

Я выхожу из зала в приподнятом настроении и шагаю домой.

— Мам, пап, пойдёмте, я вам такое покажу, вы просто обалдеете!

— Как это родители «обалдеть» могут? — качает головой мама, но идёт.

Я тащу родителей в гараж и показываю им «свою» ласточку.

— Дядя Гриша мне щедрый подарок сделал, — говорю я, отпирая ворота.

Прохожу внутрь через маленькую дверку и открываю обе створки. Надеюсь, их удастся потом закрыть. У мамы с папой челюсть отпадает. Вообще-то у отца «копейка», но гараж находится за тридевять земель от дома, на полпути до Химкомбината, в настоящих пампасах.

Нужно ехать минут двадцать на автобусе, а потом ещё минут пятнадцать идти по тополиным зарослям, чтобы добраться до места. А о такой роскоши, как гараж во дворе собственного дома мы даже и не мечтали никогда. Это возможно только для почётных, геройских, стахановских, горисполкомовских и обкомовских. А дядька каким-то образом ухитрился пролезть в кооператив.

— Миша, — говорит мама, демонстрируя практическую жилку, — этот драндулет нужно перевезти в наш гараж, а нашу машину ставить здесь.

— Нет уж, — отвечает отец и подтверждает слова резким взмахом руки. — Я с твоим братцем связываться не буду. Он сегодня подарил, а завтра назад заберёт и будет всю жизнь кричать на каждом углу, что я пытался у него гараж «отжать». Его любимое словечко. Даже не заикайся больше!

— А документы? — интересуется мама.

Я объясняю, как есть. Мама машет рукой, как на что-то совершенно бесполезное, пожимает плечами и возвращается домой, а мы с отцом выталкиваем железного коня из бокса. Хо-хо! Тачило то ещё! Весь кузов в пятнах ржавчины, всё в пыли, старое, убитое. Капец просто. Настоящая рухлядь.

— Да, — усмехается папа, — умеет твой дядя машины выбирать. «Победа» даже новее выглядела.

— Это что у нас тут за зверь такой! — раздаётся громкий зычный голос.

Мы поворачиваемся. Переваливаясь с боку на бок, к нам шагает Валентин Пущин. У него «Москвич», гараж здесь же, записанный на отца, инвалида войны, и работа в каком-то крупном гараже или АТП. В общем, он имеет славу автомобильного знатока и мастера золотые руки. А ещё — любителя пригубить.

— Дядя Валя, — говорю я. — Выскажите своё экспертное мнение, что с этим крокодильчиком можно сделать.

— Какой же он крокодильчик, — хмыкает Валентин. — Видишь, какие у него ушки? Значит он кто?

— Зайчик?

— Сам ты зайчик, а он, — ласково улыбается «эксперт», — Чебурашка. Это имя зверя.

Он по-хозяйски открывает двери, заглядывает в багажник, который, находится там, где у большинства других авто располагается движок. Ну, и в двигатель, естественно тоже заглядывает. А двигатель у «Запорожца», как всем известно, находится в «жэ»…

Валентин проверяет масло, хмурится, морщится, качает головой. Садится за штурвал и пытается завестись. Безрезультатно. Тогда он идёт к себе в гараж и притаскивает тяжеленный аккумулятор.

— Родной всё. Хотя, поковыряться можно. Долить, подзарядить. Давно машина не ездит?

— Не знаю, — пожимаю я плечами.

— Давно, — кивает он. — Давно.

Дядя Валя начинает кидать провода от своего аккумулятора к… Чебурашке. Прости, ласточка, теперь ты не ласточка…

— Посмотрим, — приговаривает он, — посмотрим…

Как любой Самоделкин, Винтик и Шпунтик, он загорается при виде не исследованного механизма, к которому можно приложить руки.

— Дело пахнет керосином, ребята… — бурчит он себе под нос. — М-да…