'Перед вами стоит выбор, - сказал Кушиэль. Дан Серен или Драссил. Орден Яркой Звезды или Бен-Элим. Где бы вы предпочли завершить свое обучение? В разрушающейся башне, наполненной угасающим орденом, или в величайшей крепости мира, где обитают самые могучие отряды и воины, которых когда-либо видели Изгнанные Земли. К чему бы вы предпочли принадлежать?

Тишина заполнила двор, скрип упряжи, стук копыт лошади.

Дан Серен за мной, - произнес голос, высокий, дрожащий. Кушиэль перевел взгляд на говорившую. Девушка, темноволосая и исхудавшая. Несмотря на дрожащий голос, она выдержала взгляд Кушиэля и вернула его.

Я тоже, - отозвался другой голос. Корбан был величайшим из когда-либо живших воинов, и он пришел отсюда. С запада".

'Да. Он был одним из нас, - отозвался кто-то еще, - и он построил Дан Серен. Вот где я хочу быть, а не в Драссиле".

По молодым воинам прокатился ропот.

Я слышал, что в Дан-Серене водятся волчьи гончие, - отозвался другой голос, - большие стаи". Фен издал глубокий рокочущий рык, как бы соглашаясь.

И я, – проскрипел Рэб, заставив Кушиэля моргнуть. Рэб из Дан Серена, тоже.

Сиг повернулась в седле, оглядывая их всех.

'Кто-нибудь из вас за Драссил? Говорите сейчас, в этом нет ничего постыдного или оскорбительного. Я не буду думать о вас хуже, но лучше знать сейчас, чем держать это в себе".

Долгое молчание, серьезные лица смотрят на нее. Все встретились взглядом с Сиг, никто не отвернулся, и это имело больший вес в сознании Сиг, чем любое произнесенное слово.

Сиг кивнула сама себе и повернулась обратно к Бен-Элиму.

Вот и все, - сказала Сиг Кушиэлю. Ты получил свой ответ". Она села прямо в седле. 'Теперь убирайся с дороги'.

Кушиэль надолго завис перед Сиг, затем его крылья забили, и он поднялся в воздух.

Исрафил услышит об этом", - сказал он Наре, а затем взмыл ввысь, присоединившись к своим сородичам, и с сильными ударами белоперых крыльев они полетели прочь от Утандуна, растворяясь в пропитанном дождем небе.

Сиг посмотрела на Нару и склонила голову перед королевой Ардана. Затем она подняла кулак и произнесла команду, а Хаммер с грохотом понесся вперед.

"В Дан Серен", - выкрикнула она, проезжая через ворота Утандуна, и голос ее звучал гулко и громко, и ей было приятно услышать эти слова вслух. Каллен и Кельд ехали по обе стороны от нее, а их небольшая группа будущих воинов скакала за ними неровной двойной колонной. Сиг скакала по длинному склону к Темнолесью и широкому мосту, пересекавшему Афрен, Фен несся впереди нее, сливаясь с тенями и туманом Темнолесья. Рэб цеплялся за седло Каллена так, словно от этого зависела его жизнь, покачиваясь и раскачиваясь в такт ритму, крылья его были взъерошены и направлены во все стороны.

При мысли о возвращении домой Сиг почувствовала подъем настроения, но над ее душой нависла тень, ощущение невиданных ужасов становилось все сильнее.

Итак, Кадошим движется, и теперь я обнаружила, что Бен-Элим навязывает десятину плоти. Просить добровольцев - это одно, но это! Они порабощают тех, кто находится в пределах их границ, на военную кабалу". Это то, о чем Бирн должна услышать, если еще не знает. Как могут Этлинн и Балур Одноглазый потворствовать этому?

Она услышала ворчание Хаммера под собой, почувствовав ее настроение, и похлопала ее по плечу.

'Впереди темные дни, мой вспыльчивый друг, - сказала она, - но мы встретим их вместе'.

Дрем вернулся с загона, сапоги хрустели по свежему снегу во дворе, поднялся по ступенькам своей хижины, где он притоптывал ногами, а затем вошел в тепло дома. Тепло от очага омыло его лицо, когда он скинул плащ и стянул перчатки с озябших и неуклюжих рук.

Его голова была словно набита шерстью - столько всего произошло.

Сейчас был самый разгар дня, хотя солнце на небе было не слишком ясным, скрываясь где-то за густыми снежными тучами, которые накатывались с севера. На то, чтобы разобраться с трупом Колдера, ушло почти полдня. Дрем отвел Фриту и ее гончую обратно в их дом, причем гончая, насколько он видел, еще дышала. Хаск, дед Фриты, начал каркать на нее, как старый ворон, как только Фрита переступила порог дома, укоряя ее за то, что она ушла, не сварив ему каши.

Твоя внучка сама нуждается в заботе, - сказал Дрем старику. У нее было тяжелое утро. Ей не помешало бы немного заботы".

"Что ты сделал с Сурлом! крикнул Хаск на Дрема, так как гончая в это время была у него на руках; Дрем отнес ее в дом и положил на мех, который притащила Фрита.

"Корми его: красным мясом, молоком, сыром", - говорил Дрем Фрите, предпочитая игнорировать шквал оскорблений и обвинений, которые сыпались из уст Хаска. Он сильное животное, у него есть сердце, чтобы убежать в дикую природу, как он это сделал. И не слушай его", - тихо добавила Дрем, кивнув на деда.

Иногда возраст не сглаживает и не смягчает, иногда он скручивает и ужесточает, выжимая из души всю доброту.