– А что я говорила? – осведомилась она с порога, гордая собой и довольная, как слон. – Говорила, место моё не занимать? Говорила? Так отчего ж там разлеглась какая-то толстозадая фря?

Фря, проворно перевернувшись на карачки, споро поползла подальше от присвоенных ею подушек. Её суетливый побег послужил сигналом для онемевшего гаремного общества - насельницы отмерли от невиданного и нежданного потрясения и принялись кудахтать: ахать, охать, восклицать, вопрошать и пытаться дотронуться до прибывшей, будто до святого великомученика ради исцеления. На самом деле, чтобы удостовериться – не призрак ли над ними куражится?..

«Призрак», хлопнув по рукам докучливых сторонниц мистических версий, проследовал на отвоёванное законное место и плюхнулся на подушки, сложив мосластые ноги по-турецки.

– Неужто сказки прокатили? – встроилась в общий хор Кира, перемещаясь поближе к звезде. – Как тебе удалось?

Базильда окинула снисходительным взглядом всех столпившихся вокруг и с нетерпением ждущих её откровений.

– Наш султаша, - пояснила она благосклонно, - одинокая, непонятая душа. Не встретилась ему на жизненном пути Женщина – одни только овцы бессмысленные, от которых ни понимания, ни радости сердечной! И вот, представьте себе на минуту, господь внял его страданиям и послал страждущему ту единственную…

Гаремные девицы внимали гуру, разинув рты и затаив дыхание.

– Господин был мометально околдован – красотой моей и умом, и способностью развлечь его тоскующий без достойного собеседника разум… Мы всю ночь провели за вином и приятной беседой. А под утро он настолько заинтересовался моей сказкой об Ольдбуге, потерявшем сапог, что опомнился только, когда полноценный луч солнца упал на его утомлённое бессонной ночью, но бесспорно довольное чело!..

– О! – выдохнул гарем.

– Сегодня вечером он ждёт меня снова! И, провалиться мне на этом месте, если вскоре повелитель уже не сможет жизни своей без меня представить!.. Шербету! – повелела она, устало, но царственно вскидывая руку.

Кто-то тут же торопливо вложил ей в пальцы чеканный бокал.

Сказочница промочила горло, утёрла губы запястьем и рухнула в подушки:

– Всё, дорогуши, я спать! Увидимся за обедом… И потише, пожалуйста! – промямлила она напоследок, прежде, чем захрапеть.

Обитательницы общежития послушно зашелестели вполголоса, обсуждая случившееся.

Зарема тоже склонилась к Кириному уху:

– Ты поняла?

– Что?

– «Наш султаша» смертельно скучает. Он, видимо, объелся постельными упражнениями, и общение приятно разнообразило его ночную рутину…

– Ну и? Предлагаешь взять на заметку и попробовать во спасение всю ночь травить глупые анекдоты под бухло, как наша подружка?

Персиянка загадочно улыбнулась и, склонив голову набок, принялась чесать густую чёрную гриву костяным гребнем.

– Не, передовой опыт, конечно, надо перенимать, базара нет, - Кира покосилась на похрапывающую героиню, - но теперь-то это нам на кой? Разве чары Базильды не спасли наши головы? Пока она будет сказки свои травить по ночам, не лучше ли нам поискать возможности для побега?

Зарема тряхнула головой, и шёлковый водопад волос колыхнулся за спиной:

– Чары Базильды, говоришь? О да… Бедняжка… Что-то подсказывает мне, что она рановато празднует закрепощение «султаши»…

Ясновидящая оказалась права. На то она, собственно, и ясновидящая.

Вечером девицу, очаровавшую шаха Эль-Муралы, пригласили в его покои повторно, как и ожидалось. А вот утром не вернули. Не вернули и днём. И на заходе солнца… Сгинула энергичная и деятельная Базильда, как все прочие инертные и плаксивые до неё.

А после захода солнца явился дежурный евнух, словно вестник смерти, дабы ткнуть наманикюренным холёным пальцем в новую жертву.

– Ты! – бросил евнух, поднимая указующий перст, и Кира вздрогнула, приняв сей жест на свой счёт.

Но тут же поняла, что указывал служитель Аида на маленькую Туули, приткнувшуюся к боку старшей подруги – так ей, видимо, казалось безопасней переживать вечерние разнарядки.

Шоколадная кожа девочки посерела. Подбородок мелко задрожал. Она попыталась встать, но худющие ноги с острыми коленками неуклюже подламывались, никак не желая нести свою хозяйку навстречу злой судьбе.

Киру она бессознательно тянула за руку, не в силах разжать сведённые страхом пальцы.

«Ну вот, - стучала кровь в висках у Киры. – Вот и приехали…Как же мне отнять у неё руку? Вырвать и оттолкнуть? Бедный ребёнок… Никто… никто и слова не скажет ради того, чтобы её выручить… Никто и пальцем не пошевельнёт во всём белом свете… Никто не заступится… Даже не попытается».

– Маруф, - услышала она свой голос, будто со стороны, чуть охрипший и чужой – неужели это она говорит? – Маруф, возьми замену, прошу! У девочки нынче пришли первые крови. Вряд ли повелитель обрадуется нечистой деве на своём ложе…