— С радостью, ваше императорское величество, — присела в прощальном поклоне Вильгельмина, затем негромко шикнула на подруг.

Они не дошли даже до дверей, когда в столовую ворвался Корф, нарушая все мыслимые и немыслимые протоколы. С оттянутым галстуком, взъерошенный и напуганный, он метнулся к императору, рухнул на колени и пробормотал:

— Ваше императорское величество, не велите казнить. Беда к нам пришла, горе великое.

— В чем дело, Илья? — я склонил голову, взглядом велел прислуге увести принцессу с фрейлинами.

Напоследок Вильгельмина обернулась, несколько секунд смотрела неотрывно на меня, затем исчезла за резными створками. Наступившая тишина в столовой давила на уши, Андрей нахмурился, а я рухнул на стул. Корф послушно ждал, когда ему вернуть право слова. Лишь после отцовского дозволения, поднялся и заговорил дрожащим от напряжения голосом:

— Ваше императорское величество, цесаревич, князь, час назад произошёл теракт. Приспешники «Красной зари» устроили бойню рядом с Императорской больницей №1. Движение перекрыто нашими жандармами, полицией и гвардейцами, журналистов и гражданских пока не пускают.

— Сколько жертв?

Пауза сопровождалась мерзким писком, вокруг заклубился аромат ладана. Повернув голову вправо, я заметил в углу темный дым, сформировавшийся в силуэт жнеца. Мантия плавно опустилась на пол, потащились следом за хозяином. Он двигался неспешно, никуда не торопясь и спрятав костлявые кисти в широких рукавах. По мере его приближения опадали листья на свежесрезанных цветах из оранжереи, опускались бутоны, покрывалась плесенью еда.

— По предварительным данным, не меньше тринадцати человек, из которых четверо — сотрудники полиции. Среди погибших есть маг-воздушник. Сгорел заживо в бою с носителем хаоса.

«Побеждающий наследует всё, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц…» [1]

— «И прелюбодеев, и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь — в озере, горящем огнём и серою. Это — смерть вторая», — продолжил я цитату за Жнецом.

— Алексей?

Я вздрогнул, оглянулся на удивленного отца и озадаченного Андрея. Переминался, судорожно сцепил пальцы в замок, застывший Корф. Звон в ушах усилился, превратился в грохот церковного колокола, а затем вдруг пропал. За ним последовала очередная тягучая минута бесконечного молчания, которое нарушил рваный кашель отца.

— Нам нужно туда, — я очнулся и тряхнул головой, прогоняя остатки наваждения. — Журналистам жаждут ответы, люди — справедливости.

— Ты совершенно прав, — кивнул отец, затем посмотрел на Андрея. — Корф поможет тебе разобраться со всем, покажет отчеты. На кону Большой бал в Николаевском зале, а мы готовы лишь наполовину. Приглашения уже отосланы, остались мелочи.

— Разве таким не занимаются женщины?

Кислое выражение лица кузена немного утешило меня.

— Попроси Екатерину Павловну, — я не удержался от колкости. — Твоя мать не упустит случая заняться подготовкой. К тому же ты сам предложил помощь, — напомнил с едва ощутимой прохладой.

Обжигающий взор я уже не увидел, но отлично ощутил затылком. Только мне было все равно. Приоритеты изменились в тот момент, когда Корф переступил порог с новостью о теракте.

***

Там, где минуту назад ярко светило солнце, сейчас пепельно-серой массой нависли тучи. Первые снежинки прогарцевали к стеклам, осели на плечах лениво перебирающих ногами прохожих и умирали. Медленно и в агонии, превращаясь во влажные пятна на одежде и капли на многочисленных поверхностях.

Отведя взгляд от парочки леших, что устроили посреди тротуара бой снежками, я повернулся к молчаливому отцу.

— Почему ты позволил Андрею остаться?

Даже сейчас от упоминания имени кузена у меня внутри бурлил настоящий гнев. Подначивания и попытки задеть, конечно, выглядели жалкими. Никакой реакции от принцессы Вильгельмины, на которую было рассчитано представления, не последовало. Ее высочество, в отличие от неугомонных подруг, сразу поняла: здесь не Вена, никто не потерпит фривольности и разгула свободы слова.

— Ты прекрасно знаешь ответ, Алекс.

Голос у отца ровный, словно его совсем не заботил теракт или будущие проблемы с племянником. Признаться, столь показное равнодушие несколько сбивало с толку. И злило.

— Михаил не предполагал, что его потомок окажется настолько жалким, — бросил я резко и поймал строгий взгляд отца. Как и всегда.

— Светлейший князь Михаил Романов спас твою прабабку, — он выпрямился и сцепил пальцы в замок на коленях. — А взамен взял с нее клятву, что мы, как представители царствующей ветви, никогда не причиним зла его потомкам и будем их защищать. Всегда.

Я вновь отвернулся, слыша, как отец захлебывается в кровавом кашле. Сколько бы я ни прокручивал в голове варианты, так и не пришел к однозначному выводу в отношении поступков моей прабабки. В тот момент у юной императрицы, оставшейся в одночасье без семьи и поддержки, не осталось выбора. Вероятно, Анастасия Романова поступила исходя из сложившихся обстоятельств.