Одна из длинных рук Луки вытягивается над ним в зевке, прежде чем он прислоняется к высокому возвышению моего кухонного острова. — Это настоящий будильник.

Я ожидаю знакомой паузы неловкости, которая наступает после проведенной с кем-то ночи, но она никогда не наступает. Вместо этого Лука возвышается на моей кухне, одетый в мои простыни, как обычно утром выходного дня. Как будто он принадлежит здесь.

— Небольшой шум еще никому не вредил, — поддразниваю я, поворачиваясь к работающему позади меня блендеру, но я слишком медлителен.

Лука обвивается вокруг меня, прижимая мое лицо к своей обнаженной груди. — Наоборот.

Тепло его тела — мое любимое новое чувство, когда мои чувства приветствуют его, насыщенный землистый аромат его кожи вызывает у меня пересыхание во рту. Глубина его карих глаз так сильно напоминает мне о доме, что мои кости успокаиваются. Взгляд Луки останавливается на мне, и на его красивом лице появляется улыбка. Не задумываясь, я поднимаюсь к нему, и наши губы смыкаются в знакомом объятии.

Не думаю, что когда-либо раньше мне так нравилось целоваться.

— Сегодня утром ты еще вкуснее.

Глубокий звук его голоса пульсирует во мне, пробуждая бурю, которую он напустил на себя прошлой ночью.

— Даже если я не почистила зубы?

Я краснею, отстраняюсь от него.

Лука улыбается и еще раз целует меня. — Даже если бы у тебя не было зубов, чтобы чистить их.

— Это было бы хорошо вчера вечером, — говорю я. Мои пальцы тянутся к изгибу его губ, и я ощупываю слабый след от укуса. — Прости за это.

Он снова направляет мои пальцы в свою руку и ласково сжимает их. — Я не боюсь боевых шрамов.

Я хочу, чтобы он поставил меня на кухонную стойку с кулаком в волосах и доказал, насколько хорошо я могу выносить твердость, скрывающуюся под этой простыней.

— Эйвери? — Он вырывает меня из моей мечты.

— Да? — Я встречаю его нежный взгляд.

— Мне нравится твоя рубашка.

Я гляжу на его рубашку, поглощающую меня целиком.

Прежде чем я успеваю ответить, мое внимание отвлекает неконтролируемое плеск блендера. Небольшое устройство яростно разбивается о кухонную стойку. Выключаю, и в мою квартиру возвращается тишина.

Лука садится за один из табуретов вдоль нашего маленького острова. Переливаю сливочную жидкость через ситечко в чистый стакан. Хватит только на одну порцию, так что надеюсь, недавнее желание поделиться выпивкой не покинуло его.

Я поворачиваюсь, чтобы разместить свою попытку приготовить орчату на кухонном острове. Лука поглощен страницами одной из любовных новелл, которые Лили хранит стопкой на прилавке, его ухмылка выглядывает из-под сексуальной обложки мускулистого мужчины, держащего гаечный ключ. Название расшифровывается как The Loose Screw .

Я очень надеюсь, что он не читает одну из запутанных сексуальных сцен, которые Лили описала мне всего несколько дней назад.

Он замечает, что я смотрю на него, и хихикает. — Я должен взять это домой с собой. У него есть несколько очень творческих применений для насадки для душа, которые мне нужно будет опробовать.

— Оставь это. Лили продолжает приносить домой дубликаты, — говорю я, ставя перед ним стакан. — У нас так много новелл Зои Моны. Я уверена, что с ними мы могли бы начать революцию.

Лука уверенно кивает и кладет «Открученный винт » обратно на прилавок.

Повернувшись ко мне, он переводит взгляд с выпивки на мою ухмылку. — Что это?

— Я очень надеюсь, что тебе понравится, — говорю я.

Навыки выпечки меня теперь не подведут!

— Тебе удалось налить мне стакан с собой? Он опирается предплечьями на стойку, этими великолепными жилистыми предплечьями, которые станут моей смертью, и тянет свою верхнюю половину над островом.

— Ты всегда умел обращаться со словами?

— Да, я рад, что ты наконец заметила.

Его лицо приближается к моему. Он нежно целует меня. Невероятно счастливая улыбка расползается по моему лицу.

Разве это то, каково было бы быть рядом с ним все время?

Он снова садится и делает большой глоток из стакана. Горло Луки сжимается, когда он сглатывает. На его лице появляется натянутая улыбка, и он возвращает мне стакан, кивая.

После нескольких секунд тишины я спрашиваю: — Ну, как дела?