— Насчет одежды… — Лука выключает плиту и ставит кастрюлю с огня лицом ко мне.

Я переношу свой вес с одной ноги на другую. Рев в моей груди обрушивается лавиной.

Хорошо.

Черт!

Хорошо.

Никакого ущерба.

Я могла бы попытаться поверить в это.

Просто игра, в которую мы играем. Наши глупые, маленькие игры.

— Я уже некоторое время кое-кого присматриваю, — медленно говорит Лука, его взгляд скользит по одежде и снова по мне.

Его лицо нечитаемо.

Есть ли хоть капля вины на его невыносимо привлекательных чертах?

— И она чертовски необыкновенная.

Сковорода кажется такой близкой прямо сейчас, когда мои пальцы сжимаются в кулаки.

Вдох. Выдох.

Вдох. Выдох.

— Но теперь, когда…

Я прервала его, не в силах вынести следующие слова, исходящие из его уст. — Если ты просто собираешься…

Один из пальцев Луки оказывается на моих губах, и я кусаю его. Он даже не визжит. На его улыбающихся щеках появляется намек на ямочку, но это не помогает притупить бурлящую во мне панику. Мои зубы неохотно разжимаются вокруг его пальца, и он возвращает руку к набору коробок.

— Но теперь, когда она здесь, я наконец могу сказать ей, что она опасна.

Моя шея вытягивается назад, а брови резко хмурятся. Лука разворачивает один из пакетов, который я не успела открыть, обнаруживая блестящую пару новеньких белых кроссовок моего размера, которые соответствуют тем, что он носит.

— Что? — Я говорю.

— Я не фанат разобранных кроссовок.

Он становится на колени, затем берет одну из моих ног в свою большую ладонь и надевает на нее мягкую обувь. Мягкая сетка подходит идеально.

— Однако я предупреждаю тебя, эта моя женщина только что показала немного ревнивой стороны.

Он улыбается. Он наклоняется, чтобы надеть другой ботинок. Его руки на моей ноге возвращают меня к прошлой ночи.

Я шевелю пальцами ног в своих новых кроссовках.

Лука выпрямляется, и его губы целуют каждую разгоряченную точку моей плоти: мои щеки, мой нос, мои губы. Я хочу поддаться теплу, которое вызывает каждое нежное прикосновение, как оно согревает что-то под моим животом, но я не колеблюсь.

— Откуда ты знал, что я найду их здесь? Не может быть, чтобы он купил их специально для меня. Даже если туфли моего размера .

— Я этого не делал. Ты первая женщина, которую я привел домой. Но за последние пару недель, что мы работали вместе, каждый раз, когда я покупал что-то для себя, я не мог не думать о тебе и твоем нехарактерно слабом спортивном чувстве моды.

Первая женщина, которую он привел домой? Последние пару недель?

Он улыбается.

— Нет никого, кроме тебя, Эйви.

Меня захлестывает ошеломляющая волна эмоций, и мне хочется протянуть руку и свернуться в его объятиях.

Вместо этого мой кулак встречается с его мускулистой грудью.

Я чувствую себя нелепо. Лука неделями дразнил и дразнил меня, как будто его единственной целью в жизни было залезть мне под кожу. Наоборот, он подкалывал мою жесткую внешность.

— Ой! — Лука симулирует травму, но продолжает ухмыляться. — Для чего это было?

Лука выдерживает несколько ударов без малейшего нарушения осанки, прежде чем обхватывает меня руками за талию и перебрасывает через плечо.

Почему он должен быть разочаровывающе сильным, красивым, раздражающим недугом, от которого у меня кружится голова на плечах?

Ах!

— Перестань шутить со мной! — Я кричу.

— Никогда.

Его ладонь касается моей задницы, и я тявкаю. Короткое жало моей плоти становится теплым. Жар между моими бедрами возвращается под волной паники.

Кровь приливает к моей голове, когда я вишу вниз головой.

— Это то, что будет с тобой? Вспыльчивость, которую нужно постоянно укротить?

Его голос исходит надо мной. В другой руке у него моя новая тренировочная одежда. Он несет меня в спальню.

— Да. А теперь опусти меня!

Я вскрикиваю, мое раздражение переходит в приступ смеха.

Лука несет меня в свой шкаф и ставит перед пустыми полками напротив своих костюмов.

— Лука?

Я секунду сомневаюсь.

— Да?

Лука смотрит на меня, и меня охватывает тревожная потребность в нем, который сейчас складывает ходовую часть и укладывает ее в пустой ящик.