– Не понимаю, о чём Вы, сэр. Разве Вам не нравится то, что сейчас я нахожусь под Вашим крылом? – одним нажатием заперев замок изнутри, Хён Сок едва удержался от улыбки. Поджав губы, он наконец повернулся к Алеку и остановился у его стола. Новоявленный подчинённый сверху вниз смотрел на своего временного начальника.

– Я спрашиваю, чего ты добиваешься? Думаешь, если приластился ко мне, то я, как и все, встану перед тобой на колени? Какой тебе с этого прок?

– Что Вы, сэр, конечно же я не жду того, что Вы передо мной падёте. Вы ведь уже давно имеете своё место под столом другого руководства.

– Кто дал тебе право так со мной разговаривать? – ударив кулаком по стопке документов, Алек поднялся. Лицо его сменило гнев на страх и трепет вместе с тем, как Хён Сок приблизился к нему. И, всё же, ничто не могло скрыть того, как Алек почитал подполковника Квона.

– Разве у меня есть особые причины быть с Вами мягким? – демонстративно посмотрев ему то в один глаз, то в другой, Хён Сок отстранился. Он уже было хотел выложить все карты на стол, как вдруг в осторожности отстранился. – Я просто хотел узнать, почему же наши взгляды на мир так расходятся.

В мгновение Алек всё понял. Упав в кресло, он схватился за голову. Хён Сок явно переусердствовал.

Три с лишним недели подполковник Квон мучил его опытным взглядом, невзначай брошенными улыбками и красноречивыми фразами. Невыносимым становилось видеть его за работой и на тех обедах, что он стал проводить в обществе новых коллег-людей, да всё для одной лишь цели – выследить в них фолков. Алек боялся его, страдал тревогой каждый раз, как покидал свой кабинет и оставался один на один с кошмаром, в котором вновь встречал человека, что одним словом мог разрушить всю его жизнь. Хён Сок был единственным, у кого вышло раскрыть тот обман, которого Алек стыдился последние пять лет.

– В чём я ошибся? – сжимая свои не по-настоящему тёмные волосы, фолк едва держался, чтобы не потерять контроль над собой. Что молчание, что разговор – всё в равной мере заставляло его сердце биться о рёбра с той силой, от которой в любой момент они могли дать трещину.

– Спустя столько лет вы так и не наладили производство цветных линз. – Точно выверенная речь Хён Сока острым лезвием била Алека по больному месту. – Больших трудов стоит подобрать те, что полностью скроют желтизну вашей радужки. Но стоит отдать должное, не у всех карий цвет выглядит так натурально, как у Вас, сэр. Кто же Ваш особый поставщик?

– Ты больной, Хён Сок. Больной человек. – С силой вжав ладони в веки, Алек молился, чтобы тот чужой цвет навсегда отпечатался на его глазах. Сожаления лишили его смелости поднять голову. – Как можно было заметить? Кто, кроме тебя, долбаный ты подполковник, может различить эти проклятые детали?

– Один мой старый знакомый фолк однажды подсказал мне, что вы любите представлять себя людьми. Кто бы мог подумать, что отношения с фолком окажутся полезны мне в таком важном деле.

– Зачем ты это рассказываешь? Зачем ты всё откопал? – тяжело дыша, Алек не переставал шептать самому себе в руки. – О Боги, за что вы пришли по мою душу.

– Ты должен знать, что я не настроен идти против фолков.

– Я могу здесь работать. Я по закону заслужил своё место.

– И ради чего оно тебе нужно, если для получения звания главы патруля ты отказался от прошлого? Ты забыл обо всём лишь для того, чтобы совершить преступление.

Алек молчал. Невыносимо тяжело ему было слышать то, о чём он глубоко сожалел. Хён Сок не ведал, что творил с ним. Понять такое мог только фолк.

Словом председателя Моиса не было запрещено допускать фолков до государственных должностей, но одной лишь молвой общество постановило незримое для других кощунство. Фолки могли заявляться на конкурс в отдел, но тот, кто отвечал за его итоги, всегда выбирал человека. Народу это объяснялось с легкой руки – квалифицированных людей куда больше, чем фолков, что пожелали бы обременить свою жизнь лишней ответственностью. Не положены оказались расспросы о происхождении, ведь резюме с лихвой выдавало все недостатки рождения. Врать никто не решался. Но Божий Посланник оказал Алеку поддержку, о которой никто иной не смел и мечтать.

Если бы человечество узнало о том, что одним из его защитников является фолк, то оно бы и бровью не повело, но сами фолки оказались бы против. Как может он, простой и бесцветный зверь претендовать на место, что по праву принадлежит члену расы, даровавшей им культуру? И до человека фолки имели религию, но тот, кто пришёл за ними, всё перечеркнул. Первый из людей стал их пророком, а Алек пошёл против самого Бога.

Все его документы были в порядке, вот только очевидным упущением оказалось то резюме, что подал некто за полгода до Алека. Схожая дата рождения, один университет, да только разная форма имени. Никто бы не задал человеку вопрос, с чего вдруг при рождении он не получил фамилии. С появлением фолков в жизни людей изменений в обществе произошло не меньше, чем среди фолков с момента высадки на Вайнкулу Луиса Кортеса и команды его корабля. Днём погружённый в заботы ПОПДМК, ни одну ночь Хён Сок просидел над документами, пока не застал там того самого фолка, что лишил себя второй половины имени и скрылся в обличии Алека в поисках лучшего места.

– Александр, Вы, кажется, не до конца поняли мои намеренья. – За прошедшие в тишине минуты подполковник Квон ни в чём не выдал нетерпения. От звука давно забытого имени нервы фолка дали трещину, и дух из его разбитой оболочки чуть не затерялся в душном кабинете вместе с вопросом, твёрдым тоном нарушившим и без того хрупкое равновесие. – Мне просто нужно выяснить, как ты получил возможность допустить смерть гражданских.

– Если бы я знал, что это случится, то всё равно ничего бы не изменил. – Сгорбленная фигура наконец осмелилась подать голос.