Нашарив в кармане почившего разбитый телефон, Эмили отбросила его в кучу к остальной сломанной технике и горько пожалела, что не знала имени бедолаги. Большую часть дороги он молчал и был не сильно разговорчив тогда, когда его подопечная пыталась разузнать у него о местных достопримечательностях природы и прочих любопытных местах. Подобные секреты всегда были доступны одним лишь фолкам. Она хотела было на прощание прикрыть его веки, но, благо, судьба сама сделала это за неё, освободив и так плохо держащуюся Эмили от пристального взгляда опустевших стеклянных глаз. Видимо, жизнь решила хоть в малом оказать ей услугу, напоследок оставив у себя в вечных должниках. Эмили искренне верила в это – двадцать четвертое ноября и правда завершающий день, что ей предстоит пережить на скованной льдами Вайнкуле, и завтра кто-то другой перевернёт календарь на её столе, где она собственноручно обвела красным маркером день своей кончины. Но что ещё важнее, собственной смертью Эмили рушила отношения между людьми и фолками. Этого нельзя было допустить. Слишком многое зависело от её присутствия в Свароге.

По правую руку простирался густой на вид лес, по левую – завывала метель в чистом поле. Приземистые фонари вдоль дороги так и кричали – «ну же, Эмили Брамс, пройдись вдоль нас!». Но то ли её высшее образование и долгая работа с многочисленными документами, что она готовила на стол председателю каждый день в течение последних двух лет, то ли странное, похожее на озарение чувство, что именно так бы и поступил опытный соискатель, уговорило Эмили оторваться от белёсого безжизненного света. Двадцать четвёртое ноября пришлось выходным днём не только для людей, но и для фолков. Одна только мысль, что её опустевшую холодную куртку найдут лишь сутки спустя ещё не до конца проспавшиеся водители, приводила к другому озарению – прежде чем идти теряться по лесу, лучшим решением будет пройди вдоль него с надеждой, что хоть кто-то из фолков решит провести своё празднество на заснеженных холмах у этой опушки.

Идти оказалось не просто, но ещё тяжелей было остановиться. Вместе с тем, как руки в толстых рукавицах немели, а шарф с оледеневшего от слёз лица срывал непослушный ветер, ботинки вязли в снегу всё чаще. Под скрип баллона и свист вьюги Эмили со всеми возможными усилиями вышагивала сквозь необъятные сугробы и непомерно корявые громадные корни высочайших елей. Ей всё мерещилось, что воздух замёрз, застыл и никак не позволяет вздохнуть, крохотными кристалликами царапая её кожу и поджатые губы. Погода не уставала играться с ней, а чужая природа возилась с приёмным ребёнком, выставляя над его головой широкие хвойные ветви. Эмили была благодарна за ту заботу, что Великая Мать подарила ей тогда, когда не дала хрупкому телу окоченеть на промёрзшей земле.

Метель гудела в ушах, оставляя после себя немыслимо неприятный звон, но сквозь него пробивалось другое – кто-то кричал, звал её, пытаясь окликнуть девушку, что вот уже несколько часов плутала в зиме рука об руку с ознобом. И она бы и не услышала этого голоса вовсе, если бы пришлая куртка не зашуршала прямо у неё перед носом.

– Извините, мисс, Вы в порядке? – прикрыв лицо от холодного ветра, внеземной голос обращался к ней так, будто бы уже давно ожидал увидеть здесь именно человеческую душу.

– Я? – остановилась Эмили, но лишь тогда, когда упёрлась в грудь незнакомца. Она с трудом могла пошевелить языком, что чуть окончательно не примёрз к её нёбу. Эмили была согласна идти ещё до бесконечности долго, только бы кровь навек не застыла под кожей.

– Что Вы здесь делаете? Вам нужна помощь? – продолжал некто, натянув капюшон на глаза. Ему совсем не нравилось стоять под открытой пургой, но ради Эмили он продолжал мириться с её колючими поцелуями.

– Я Вас не слышу! – вскричала девушка, попытавшись выглянуть из-под шарфа, но тот вместе с шапкой и варежками, которыми она прикрывала покрасневшие от мороза уши, скрывал от неё все чужие заботы.

– Если Вы заблудились, то я могу Вам помочь. Идите за мной.

Незнакомец махнул ей, но этого было явно недостаточно для того, чтобы Эмили Брамс наконец поняла что к чему. Чуть подождав, некто подошёл ближе и своей лёгкой рукой повёл её сквозь упавшие на землю белоснежные тучи. Его рукавица мягко стряхнула снег с трясущихся плеч, аккуратно поправила непокорный шарф и, соскользнув на спину, одним кротким нажимом направила Эмили за собой. Ноги, что раньше не слушались, на этот раз шагали смелее, словно мечта о скором спасении озарила их куда быстрее, чем разум Эмили. А бушующий ветер всё не уставал пытаться вырвать дух из её промёрзшего тела.

Обогнув лес по его самому обрывистому краю, кто-то, кто всё это время прятался за мехом куртки, вмиг схватил свою подопечную за руки, когда та едва не провалилась в подстроенную непогодой ловушку. Медленно съехав по прозрачному, почти стеклянному склону, он поманил её за собой, пока буран окончательно не спрятал его силуэт за белой дымкой. Очертания почти пропали, когда Эмили наконец ступила на ледяной скат и, так и не успев привыкнуть к скользкой поверхности Вины, кубарем скатилась к его подножию. Она могла поклясться, что незнакомец издал тихий смешок, помогая её уставшему телу подняться с земли, но всё казалось ей до того безразличным, что лишь слабый жёлтый свет в проёме невидимой хижины был для неё значим. Только он и то тепло, что он должен был подарить её окоченевшим пальцам.

Эмили не сразу заметила, что тот дом, в который зашёл неизвестный, прятался за щелью в скале. Он невольно в нём скрылся, думая, что она всё ещё следует за ним, и вернулся лишь тогда, когда заметил пропажу новой знакомой. Ему вновь пришлось всеми силами уговаривать Эмили пойти за собой.

За длинным извилистым коридором каменных стен лежала пещера, словно нарочно приготовленная Вайнкулой для экспедиционной команды ровно из одного участника. Надувной матрац с нейлоновым спальником, складной стул и широкую столешницу, выступающую прямо из гранита, кто-то заботливо протёр от пыли, местами подсветил лампами и бережно согрел. В полном одиночестве лежали прикрытый блокнот, наполовину опустевший вещевой мешок с остатками былого провианта и потрёпанная временем книга.