Глава 9.

Светлана.

– Жрица богини Удачи?
– удивилась я.

– Я не слышал о такой, - задумался Имарат.

– Неудивительно, - ответил его отец, оборачиваясь к зеву большой печи.
– Ничего, что я у вас здесь по-хозяйски? У себя поесть не успел, да и здесь никто не озаботился. Вас же, илитари, тоже решили не кормить? Я, правда, рассчитывал, что времени у меня в запасе гораздо больше.

– Ну... Да, ужина или обеда, я здесь ещё не ориентируюсь по времени, мне не предложили. А здесь всегда ночь за окном?
– спросила я.

– Да, на Хребте всегда звездная ночь и две Луны. Это отражение тех, что сияют в сопредельных мирах. И хотя многие народы славят Солнце, но колыбель жизни всё же ночь и её светила.
– Рассказал Имарат.

– О! А всё не так безнадёжно, как я уже подумал.
– Люциар поставил на стол огромное блюдо, с мясом какого-то животного, зажаренного прямо на кости.
– Хлеб-то надеюсь, у тебя есть?

– То есть мясо, ты нашёл, а в наличии хлеба сомневаешься?
– усмехнулся Имарат, открывая одну из полок.
– Не поверишь, у меня есть даже посуда и соус к мясу.

– Не верьте ему, илитари. Соусом он называет некую пряно-острую субстанцию, которая начисто перебивает весь вкус мяса.
– Сложил руки на груди блондин.
– Пройдёмте в столовую? Или останемся здесь?

– На кухне как-то уютнее, - высказала своё мнение я.

– На кухне обычно обитают слуги и низшие. Поэтому многие не согласятся с этим вашим утверждением, - улыбался отец Имарата, но смотрел внимательно.

– Провоцируете? Пытаетесь вычислить болевые точки?
– ответила так, чтобы он понял, мне понятна его игра.
– А что если я вас скажу, что это чужаков держат на подступах? В парадных залах и столовых. А кухня это сердце дома. Вся жизнь сосредоточена именно здесь. И именно на кухне всегда тепло и по-особенному уютно. Поэтому я предпочту кухню самому парадному из залов. А до того, кто там и что думает, мне всё равно. От чужого мнения у меня на столе пусто не становится.

– Скажу, что вы, илитари, выдаёте себя. Вы бунтарка и привыкли, что это вашим мнением интересуются. Не обращать внимания на мнение и разговоры окружающих могут себе позволить только те, кто знает вкус власти и привык ею обладать.
– Ответил мне Люциар.
– Но раз никого ничего не смущает, то может за стол?

– Так что там с богиней, про которую я не знаю?
– напомнил о начале нашей беседы Имарат, помогая мне усесться за стол.

– Ещё при моём прадеде из одного из закрытых миров широко распространилось верование в особый флeр удачи. Возможно, демиург, создавая тот мир, что-то там намудрил с законами вероятности. Насколько я помню, основным постулатом там было, что задумавшему зло, будет противостоять сам мир, помогая тому, кто с этим злом будет бороться или на кого оно будет направлено.
– Начал рассказывать Люциар.
– И так быстро оно проникло в умы и души, что даже в Междумирье стали появляться храмы Удачи. Огромное распространение получили и дары с пожеланием удачи. Главным был не сам дар даже, а то, как его преподносили. Дар всегда был в руках жрицы. Её фигуру вырезали из камня приносящего удачу, этакого талисмана. От небольших фигурок с украшениями в руках, до статуй в полный рост, удерживающих оружие или книги. Это верование быстро стало всеобщим. И вредным. Кто, как ни стражи знают, что удача вовсе не капризная богиня, а результат долгого и тяжёлого труда. Но так заманчиво получить всё по просьбе, по стечению удачно сложившихся обстоятельств... Верховный Страж тогда был вынужден наложить вето на храмы Удачи. Всех жриц повыдавал замуж, а статуи, приносящие удачу, попали под запрет. Наоборот, нахождение такой статуи в доме, могло привести к серьёзным проблемам.

– А сейчас не будет таких проблем?
– спросила я.

– Не думаю, что вообще много кто поймёт, чьe платье надето на вас, илитари. А во вторых... Верховная жрица была выдана замуж за моего прадеда. Так что всегда можно сказать, что вы старались угодить.
– Усмехнулся Люциар, вгрызаясь в мясо.
– К тому же, моя прабабушка, вечно обещала, когда сердилась, что сейчас чей-то хвост пойдёт на талисман.

– А разве нужны не хвост или лапка зайца?
– вспомнила я.

– Вот именно с таким прищуром красивых глаз она и предупреждала. Кстати, она так же, как и вы, была темноволоса и темноглаза. Ещё и смуглокожа. Но я, хоть и был совсем маленьким, помню, какие бури устраивал прадед, если считал, что кто-то слишком долго смотрел на его жену. И всегда поправлял всех вокруг, что у него жена, а не спутница.
– Улыбался отец Имарата.
– А могу я узнать, где вы достали это платье? Поверьте, потрошить вещи, оставшиеся как память о старших членах рода, я не позволил бы даже сыновьям.

– В смежной со спальней комнате, там в углу узкий проход.
– Не стала скрывать я.

– Нет у меня в спальне никакого прохода.
– Заявил Имарат.

– Пффф... А вот если бы ты хоть раз нормально убрался, а не обновлял, какие-то там заклинания очистки, то знал бы, что есть.
– Фыркнула уже я.
– Мне показалось, что это какая-то кладовка с ненужными вещами.

– И не удивились?
– спросил меня блондин.

– Честно говоря, нет. У меня у самой дома был шкаф, куда я складывала подарки. Вазы, наборы для ручек, и прочее. Для моих сотрудников дежурная галочка, что проявили знак внимания, для меня очередной экземпляр в коллекцию ненужных вещей.
– Пожала плечами я.
– Если честно, то из всех подарков я использовала только фотоальбомы. Это такая книга для самодельных картинок с памятными моментами.

– Вроде этих?
– показал на книги, что принёс с собой Люциар.
– Каждая страница, это артефакт, который способен сохранить и постоянно воспроизводить один и тот же момент из памяти владельца. Не хотите посмотреть?

Я кивнула, посуда и остатки еды куда-то незаметно делись.

– Странно, - задумчиво протянул Люциар.
– Огонь в очаге давно должен был утихнуть, но никак не прогорает.

– И хорошо, - ответила я.
– И тепло, и светло, и уютно. Мне очень нравится. Открытое пламя завораживает.

– Хм, - потeр подбородок, чему-то улыбаясь блондин.
– Как вы понимаете, здесь мои воспоминания. Вот эти о семье. Это прадед...

– Невозможно! Какой огромный!
– удивилась я.

– Я оставил это воспоминание, когда мне было три, - улыбнулся Люциар.
– На более поздних рост и ширина плеч прадеда существенно сократятся. А вот это прабабушка. Никого и никогда не видел красивее. Она всегда была яркой звездой среди бесцветных самок. А разбудить её ехидство боялись три поколения Верховных.