И без того с трудом сдерживая волна, что жгла меня изнутри, сейчас просто накатила девятым валом. Не знаю, что изменилось вл мне за время прибывания на Хребте Миров, но я решила не противиться. И сама с неверием наблюдала, как с моих рук срывается волна пламени и смертоносной косой проходит по рядам наступающих димарийцев.

– Так вот почему ты Света, - хмыкнул обернувшийся ко мне кошевой.

– Ну, разошлись! Одна жгёт, вторая поджигает!
– прозвучал голос Ехи, и кажется не только для нас.

– А я говорила, что Ехи разговаривает, - ответила я на недоумeнные взгляды.

Ещё дважды с моих рук срывались лезвия огненных кос. И не знаю, что меня больше пугало. Само по себе их появление или чувство удовлетворения и странное ощущение победы.

Долина очищалась на глазах. Неприятное ощущение какого-то дымного и грязного тумана прошло. Море искажённых развеивалось пылью. Но с каждым таким уходом раздавался тонкий, словно хрустальный, звон. Я прислушалась к этому перезвону, становившемуся всё сильнее. Жуткие оковы запрещeнного ритуала опадали, позволяя прервать болезненную нежизнь, в которой, как в тюрьме, были заточены сотни и тысячи согнанных сюда людей.

Хмарь, заполнявшая долину, когда мы сюда пришли, таяла на глазах. И в слюдяных зеркалах на склонах долины стало отражаться золотое сияние оленя-хранителя, наполняя и очищая всё вокруг.

Дивный зверь постоял немного. И среди волн света и хрустального перезвона гордый олень неспешно шёл к каменному пьедесталу, на котором куда-то исчезли обломки обезглавленной статуи. Заняв её место сверкающий хранитель гордо вскинул голову, с полыхающими рогами, и топнул копытом, выбивая сноп искр. И замер, превращаясь в белый камень.

– С возвращением, Илтарион!
– прошептала за моей спиной Белль.

Я обернулась к ней.

– Белка!
– выкрикнула я, замечая насколько она побледнела и стоит шатаясь.

– Чччч...
– подхватил её на руки, соскочивший рядом князь.
– Всё, отпускай себя.

Но Белль его уже не слышала.

Глава 44.

Имарат.

Уходя из своего замка, я решил, что прыгать наугад по мирам глупо и вообще, бесполезная трата времени.

И хотя моя Вертихвостка закрылась от меня, не желая больше признавать нашу связь, я знал, по какому следу я могу пройти прямо за ней. Ведь я знал то, о чём возможно не догадывалась и она сама. Я настроился на родную кровь, ту частичку, что была общей у меня и будущего ребёнка. И вместо неопределённости Междумирья передо мной предстала широкая дорога. Вот только выглядел этот путь странно.

– Мдааа, сразу видно, кто у дедушки будет любимым внуком, - протянул я, оценив крупные булыжники покрытые коркой льда.

Говорил мне отец, что придётся мне бегать за своей Вертихвосткой, сбив копыта и обломав рога. Сын вон, создаёт все условия. Мир, в который меня привёл нелёгкий путь, я узнал сразу. Мир Огня, тот самый, который и стал персональной тюрьмой для одного из младших принцев.

След сына и жены исчез, словно их прятала какая-то неведомая сила. Вспомнив слова Верховного, я решил проверить, как живут правители этого мира, и есть ли причины беспокоиться. Одно дело искать жену в незнакомом ей, но дружелюбном и процветающем мире, и совсем другое среди войны и всеобщей озлобленности.

Из правителей мира Огня я помнил только потомков принца. Человеческих королей, князей и прочих, напяливших на себя корону, я даже не запоминал. Вообще появился раз в сто лет на одной из площадей, повторил запреты и можно забыть на следующие сто лет. Человеческий век недолог, а их внутренние разборки и интриги меня мало волновали. Пусть сами друг другу передают мои слова.

Сейчас же я ощутил и эманации запретной магии крови, и запах войны. Жгущий, неприятно сладковатый, отдающий горечью и дымом... Сам воздух этого мира был пропитан болью истребления. А ещё где-то совсем рядом кто-то пробуждал нечто тeмное, открывал путь к гибели всего и вся. Ведь ритуалы магии крови были противны самой жизни и сути творения. И вели всегда к одному итогу. Это был путь в никуда.

Ощутив леденящий душу ужас, что Вета может быть там, я не медлил больше ни мгновения. А на месте я почти потерял дар речи! Да, я считал Хребет Миров могилой, в которую меня загнали заживо. Да, я не считал его домом и не любил. Но я постоянно рисковал жизнью, защищая миры! И мир Огня тоже!

И какая-то мразь решила, что может рисковать его существованием? Даже тварей пустоты я не желал уничтожить с такой силой и ясностью. Иногда, глядя в затухающие глаза убитых мною существ их Хаоса, я задавался вопросом, возможен ли мир между ими и жизнью. Сейчас, глядя на тех, кто считал себя людьми, я даже мысли не допускал о том, что они могут остаться в живых!