— Я должна извиниться за своего друга, — сказала она бармену. — Он сам себя признал идиотом.

— Он нечто большее, — сказал Ирнус.

— Я просто проявляю вежливость, пытаюсь пощадить его хрупкое самолюбие, — сказал Тиннстра. — Даже если так, я была бы признательна, если бы ты позволил нам выпить кувшин вина. Возможно, капитан заплатит тебе и за часть причиненного им ущерба?

Ирнус бросил на него еще один свирепый взгляд, но Раласис знал, что Тиннстра расположила его к себе.

— Тогда оставайтесь, — сказал он. — Присаживайтесь.

— Спасибо, друг мой, — сказал Раласис. — И твое лучшее вино, а не ту кишечную гниль, которую ты мне обычно подаешь.

— Чудеса никогда не прекратятся, — пробормотал Ирнус. — Необычные женщины и необычный вкус?

Тиннстра направилась к столику в дальнем углу. Она взяла стул и, прежде чем сесть, поставила его так, чтобы он был спиной к стене.

— Не думаю, что какие-нибудь убийцы придут искать тебя здесь, — сказал Раласис, занимая место лицом к ней — единственный вид, который его интересовал.

— Это то, о чем ты думал, когда был здесь в последний раз?

— Ха. В этом ты права. — Раласис снова встал и придвинул свой стул к стулу Тиннстры, спиной к стене и лицом к комнате. Когда он сел, их локти соприкоснулись. — Береженого Боги берегут, а?

— Полностью согласна.

Ирнус принес кувшин и два бокала. Он поставил их на стол и зарычал на Раласиса:

— И где ты достал алкоголь для своих бомб, а? Хочешь, я добавлю те бутылки к твоему счету?

— Я не уверен. Та ночь прошла как в тумане. В конце концов, люди пытались нас убить, — сказал Раласис. — Но да, вставь в счет, если тебе от этого станет легче.

— Станет. — Ирнус потопал прочь, оставив их вдвоем.

Раласис разлил вино:

— Обычно он очаровательный мужчина. Должно быть, поссорился с женой.

— Он женат? — Тиннстра рассмеялась, затем сделала глоток вина. — Хм. Определенно не кишечная гниль.

— Приятно слышать, как ты смеешься. — Раласис поднял свой бокал в честь Тиннстры, затем выпил. Вино было густым, мягким и насыщенным вкусом. Только Боги знали, сколько Ирнус собирался с него за это содрать, но Тиннстра того стоила.

— Приятное чувство. — Она заглянула в свой бокал, взбалтывая вино. — Странное чувство.

— Похоже, смеха в наши дни действительно не хватает.

Тиннстра подняла глаза, сделала глоток вина, затем еще один, прежде чем ее взгляд снова опустился на свой бокал.

— Ты знаешь, в первый раз за более чем десятилетие я не беспокоюсь о том, что эгрилы попытаются убить Зорику или меня.

— Десятилетие?

— На самом деле, ближе к пятнадцати годам. Мне было девятнадцать, когда началась вся эта... чепуха. Сейчас мне тридцать три.

Раласис знал, что у него отвисла челюсть, что он, должно быть, выглядит дураком. В конце концов, он заметил, что она постарела — он не был слепым, — но подумал, что причиной этого была магия, а не время.

— Как?..

— Мы отправились в место, где время текло иначе, чем здесь. Так что Зорика смогла вырасти и стать той, кто она есть сегодня — и, возможно, мне тоже нужно было вырасти. Стать такой, какая я сейчас. — Тиннстра снова попыталась рассмеяться, но безуспешно. — Нас не было почти пятнадцать лет. Пятнадцать лет я просыпалась каждый день, спрашивая себя, наступит ли день, когда Черепа придут, чтобы нас убить. Спрашивая себя, добьются ли они успеха или я буду достаточно хороша, чтобы их остановить.

— Я даже представить себе не могу, на что это было похоже, — сказал Раласис.

— Не слишком хорошо.

— И они пришли?

Тиннстра едва заметно кивнула:

— Да. Но мы убили их всех.

— Должно быть, это было приятно.

— Да. И стало еще приятнее, когда мы пришли сюда и убили еще больше из них. Мне нравится убивать Черепов.

— Пройдет немного времени, и ты сможешь сделать это снова, — сказал Раласис.

— Души, которые я пришлю тебе.

— Мило — но, пожалуйста, не создавай проблем моей. — Это была плохая шутка, даже по меркам Раласиса, но лучшее, на что он был способен.

— Это из молитвы Кейджу: Кровь, которую я дам тебе, О Великий. Души, которые я пошлю тебе. Мое тело — твое оружие. Моя жизнь — твой дар.

— Очень жизнерадостно.

— Вполне. Они считают своим святым долгом убивать всех неверующих и отправлять нас к их одноглазому богу-демону в Великую Тьму. Чем больше они убьют, тем больше получат вознаграждения в загробной жизни. А если они умрут в процессе? Это самая большая честь из всех. Это противоположно тому, чему учат нас: всякая жизнь драгоценна, убивать без всякой причины — зло.