Шу кладет трубку. Одевается. Аккуратно расправляет постель. Причесывается. Спускается вниз, в гостиную.

Джеминай, похоже, еще спит. Шу варит себе кофе, находит в шкафу галеты, достает из холодильника сливки и выходит на улицу. Садится на скамейку, пьет кофе со сливками из огромной белой чашки. Длинная скамейка. Она смотрит на дом Джеминая, похожий на яйцо, белое снаружи и внутри, и думает о том, что даже к бесконечной белизне жилья привыкаешь буквально за несколько часов. Значит, можно так же смириться с тем, что люди, задающие ей вопрос о количестве цифр, в каком-то смысле так же белоснежны. Чисты перед законом даже в мелочах. Чисты до слепящего блеска, юридически непорочны, девственны, в каком-то смысле даже высокоморальны, и если разложить ситуацию на такие составляющие, то в ней нет ничего отталкивающего. И тем не менее…

Думать о себе как о такой же примерной гражданке у Шу не получается. Она пытается примерить на себя образ внимательной и ответственной девочки, которая всегда проверяет, достаточно ли идеально выглажена блузка, и точно ли ей хватит времени перейти дорогу, пока горит зеленый. Безуспешно. Образ принимает чье угодно обличье, только не ее. Этот аспект жизни никогда не зависел от ее волевого усилия. Кажется, законопослушность родилась вместе с ней. Или же Шу просто клиническая зануда. Как бы там ни было, это не повод для самокопания.

***

(335): Ты здесь?

(61320): Слушай, это же чушь собачья.

(335): Что?

(61320): История про архивного клерка. Можно подумать, от того, что теперь при внесении данных надо писать всего одно слово, шансов что-то перепутать стало меньше. Мне кажется, их стало даже больше. И потом, где мелкие клерки, а где законопроекты. Это полная ерунда.

(335): Их не стало больше. Называясь, большинство выбирает себе имена позаковыристее. Я знаю парня по имени Молоко. Сильно перепутаешь?

(61320): Шестизначные номера. Нас уже сотни тысяч.

(335): Десятки.

(61320): 100000. Посчитай количество знаков.

(335): Номера идут через один. Четные десятки, нечетные десятки.

(61320): Не поняла.

(335): Двузначных номеров нет. Первый номер – 100. До 110 – только четные: 102, 104, 106 и так далее. До 119 – только нечетные: 111, 113, 115. Потом на следующем десятке опять четные – 120, 122, 124. Потом снова нечетный десяток. Нас не сотни тысяч.

(61320): Зачем так?

(335): Не знаю. Свести к минимуму вероятность случайного попадания пальцем в соседнюю клавишу при наборе номера вручную? Минимизировать вероятность того, что будет Джон с номером 255 и Джон с номером 256? Создать иллюзию, что нас уже много, чтобы народ спешил урвать себе номерок покороче? Я понятия не имею. Возможно, я вообще кругом неправ.

(335): Эй, ты здесь?

(61320): Я не верю в историю с клерком. Слишком просто.

(61320): Извини, мне надо идти. Пока.

***

С рыжей Шу он знаком буквально пятнадцать минут. Похожа на Галу, думает он, надо за ней приударить. Отличное старомодное слово – «приударить». Похожа-похожа, выглядит, как бета-версия первой. Рыжая. Более пропорциональное тело – чуть меньше грудь, чуть компактнее бедра. Та же медь в оттенках кожи плюс медь в волосах. Те же плотоядные гримасы, только с идеально ровными зубами. Моложе. Проще. Меньше пафоса, больше ярости. Ею восхищаются, это заметно. На нее все смотрят, это бросается в глаза. С ней все заигрывают. Крутятся вокруг нее, как жуки вокруг прожектора. Вокруг Галы не так. Вокруг Галы ходят, как у музейного экспоната. Шепотом восторгаются, каждый втайне хочет себе такую же.

***

Я хочу ее, каждый раз говорит себе Джеминай, встречаясь с рыжей Шу. Я хочу ее. Я хочу. Я сейчас просто немного выпью, чтобы расслабиться. Я буду пить ром. Что еще я могу сейчас пить? Я хочу ее, я не могу ее не хотеть, ведь она так похожа на Галу. Конечно, Шу, включай, я люблю эмбиент. Рыбалку? Я не рыбак, но я составлю тебе компанию, с удовольствием. Я ведь хочу ее, внушал себе Джеминай. Честное слово, хочу. Не могу не хотеть. Сейчас, еще немного рома, и хочу.

***

Они лежат рядом на широкой постели. Его ладонь замерла у рыжей Шу на животе. Он смотрит в потолок.

– Слушай, Джеминай, ты, кажется, перебрал, – девушка снисходительно улыбается и откидывается на подушку. – Ты же давно ко мне подкатываешь, зачем ты сегодня столько пил?

– Я случайно, – тихо отвечает Джеминай.

Он лежит и думает – нет, Шу, не случайно. И я бы спал с тобой как впервые в жизни, трогал бы тебя, как трогают свою первую девушку, я взял бы тебя так, как захватчики берут туземок, я бы сделал с тобой все, что можно сделать голодному мужчине с прекрасной женщиной. Я бы сделал. Но у тебя слишком идеальные зубы.