Она уже была готова к семейному ужину, но продолжала стоять перед зеркальной стеной в гардеробной, рассматривая свое отражение. Как ни старалась, она не могла найти в своем облике никаких изменений. Разве что щеки из-за возбужденного состояния стали чуть ярче. Собственно, а что она ожидала увидеть? То волнующе прекрасное, отчего глаза светились бы счастьем, не состоялось. А медитекс убрал все следы физического воздействия. Только внутри она чувствовала себя по-другому….

Шанель с отвращением вздохнула и вышла из гардеробной, еще более раздраженная, чем прежде. Ей нужно успокоиться до того, как она предстанет перед родителями. Будет последнее дело, если ее настроение снова передастся матери, причем на этот раз в присутствии отца, который потребует объяснений.

Несколько минут Шанель медленно расхаживала по комнате, стараясь дышать глубже. Она надеялась, что привычная обстановка успокоит ее. Вот ее коллекция лунных камней, единственная во дворце, стул, который Далден ломал всякий раз, когда на него садился, что всегда ее смешило. Она еще не видела брата, и ее ручной фембай пока не выходил навстречу, но она обязательно увидит их до конца дня.

Здесь она была в безопасности. Фалон может сколько угодно пытаться ее найти, но из этого у него ничего не выйдет. Ей только нужно держаться подальше от состязаний. Корт утром проводит ее друзей в парк, если они этого захотят, но сама она найдет предлог отказаться.

Теперь Шанель немного успокоилась. Она не хотела признаваться себе в этом, но ее очень беспокоила возможность столкнуться с Фалоном. Шанель тяжело вздохнула и вышла из комнаты. Она улыбнулась проходившей мимо ее двери служанке и замерла, увидев четверых мужчин, шедших за ней. Одним из них был Фалон Ван Иер. Он тоже остановился, удивленный не меньше, чем она. Его трое друзей обернулись, желая узнать, что задержало Фалона.

Шанель воспользовалась моментом и проскользнула обратно в свою комнату и прижалась к двери. Ее сердце бешено колотилось. Она не могла представить, что Фалон делает во дворце. Задержись она на несколько минут, и они бы разминулись. О Звезды, на двери нет замка! Во дворце вообще нет замков ни на одной двери, потому что никто не смеет заходить куда не положено.

Эта мысль на какой-то момент принесла ей облегчение, но тут дверь стала открываться, толкнув ее в спину. Задыхаясь, Шанель навалилась на дверь всем своим весом, но это усилие оказалось совершенно бесполезным. Дверь с легкостью открылась, заставив Шанель отскочить в сторону, чтобы не быть сбитой.

Шанель повернулась лицом к незваному гостю, нисколько не сомневаясь в том, что это Фалон. Она не произнесла ни слова, вновь сраженная его красотой.

Фалон стоял в дверях, усмехаясь и всем своим видом выражая удовлетворение. Кроме кожаных браков, на нем была рубашка, если только это можно было назвать рубашкой. Сделанная тоже из мягкого заалс-кина, она была белого цвета, без рукавов и прилегала к его груди (точнее, к части его груди), подобно второй коже. Она кончалась у талии, но, вместо того чтобы заворачиваться, как принято у воинов, была пристегнута золотой цепочкой около пупка. Такая «рубашка», по форме напоминавшая заостренную букву V, фактически ничего не закрывала и не скрывала силу мощных рук. Белый цвет хорошо оттенял бронзу тела, еще больше отличая Фалона от воинов Кап-ис-Тра с их золотистой кожей.

На его левом бедре висел длинный меч, к правому сапогу был прикреплен золотой кинжал, новая перевязь украшена золотисто-белым орнаментом. Но более всего впечатлял его громадный рост. Фалон заполнял собой весь дверной проем. К Шанель вернулся тот страх, который она испытала в палатке, но наряду с ним она чувствовала то изумительное головокружение, какое ощутила при первой встрече.

— Не думал найти тебя здесь, женщина.

— Я… я тем более. — Начав разговор, было уже легче его продолжать. — Это моя комната, и я тебя не приглашала, Фалон, так что ты можешь только…

— Я сам себя пригласил.

Переходя от слов к делу, он прошел вперед и закрыл за собой дверь. Шанель попыталась отступить, но под взглядом этих голубых глаз не смогла сделать ни шагу.

— Фалон, это бесполезно. Несколько часов не могли ничего изменить.

— Я не согласен, — ответил Фалон, но не стал уточнять, почему. Вместо этого он бросил взгляд на ее талию, где теперь не было блока компьютерной связи. — Она все еще слушает?

— Нет… то есть да! — На самом деле Шанель этого не знала, но предполагала, что вряд ли. Марте не было смысла продолжать наблюдение за ней в собственном доме, где никогда ничего подобного не случалось. — Я скажу тебе еще раз — уходи!

Он сделал вид, что не услышал.

— Я решил проверить, насколько реальны угрозы компьютера. Это надо было сделать еще тогда.

— Хорошо, я повторю тебе — уходи!

На этот раз он медленно покачал головой, усмехаясь.

— Нам нужно кое-что закончить, женщина, — то, о чем я говорил. Лучше признай мою волю, так как я не оставлю тебя, пока…

— Почему ты такой дьявольски упрямый? Разве в ваших краях у женщин нет права выбора?

— Я говорил тебе, что это не имеет отношения к правам.

— Это ты так считаешь, но не я. Как я понимаю, ты хочешь снова иметь меня под дурацким предлогом компенсации причиненного вреда. Но это на меня не действует. Я отказываюсь.

— Давай выясним, чего ты боишься, и ты перестанешь отказываться. Если это тебя успокоит, мы не будем соединяться, пока ты этого не попросишь.

Он помнит, как она просила его. Она тоже помнит, и это воспоминание ее пугает. Не сможет ли он снова довести ее до такого состояния? Да нет, каким образом? Тогда она хотела удовольствия и облегчения. Теперь она знает, что ничего подобного не получит.