Надо было детям перешить, зашить, из старья что-то новое придумать. Вите на работе ребята отдавали вещи после своих детей, знали, туго у них сейчас, сами такими же были, зарплата у всех одинаковая, а детей по-разному. Витя вначале не брал, стыдно, но жена убедила, ничего в этом страшного нет. Что делать, если не хватало им на всех.

Соседка Тома очень помогала, и бабушка её. Ворчала, ругала обеих: Томку и Вальку, безголовых мамаш, но детей любила, особенно грудничков. А что им надо? Накормил, пелёнки поменял, спать уложил, во двор старшие помогали выносить, так что справлялась бабушка.

Валя уже и на работу собиралась, видит же, как тяжело мужу одному семью тянуть, сейчас, только в ясли устроит Мишку с Вовкой. И взяли, взяли обоих! Счастливая была Валя, радовалась, будто отдыхать к родителям едет, а не на работу выходит. Полчаса по насыпи вдоль железнодорожных путей, потом на электричке и снова пешочком, немного, минут десять до яслей, и всё с малышами. Не унывала, когда после работы настирать и развесить кучу белья надо, заштопать, проверить уроки, приготовить обед.

Так и жили, без дела никто не сидел.

Двор, в угловой квартире, в доме на отшибе не узнать. Привыкли ко всему Валя и Виктор, обжились, нутрий и кроликов завели, немного, только для мяса. Виктор не поленился и с огорода на холмах натаскал в клумбы земли, не чернозём, конечно, но лучше, чем камни во дворе. Клубнику посадил, вдоль забора огурцы летом сажали. Томка пример взяла с хозяйственного соседа, сначала тоже огурцы посадила, а потом розы пустила.

Уговаривал Виктор перейти Валентину на «железку», чтобы работать посменно, видел, надрывается жена, высохла вся.

– Валя, ты подумай. Не хочешь о себе, о нас подумай. Семейным, кто оба работают на железной дороге, быстрее жильё дают. Мы многодетные. Дома на станции строить начали, Борис мне сказал, его бригада строит. Двухэтажные, всего в восемь квартир, двух- и трёхкомнатные! Для железнодорожников! Планировки, говорит, шикарные! Вот не зря мы сюда перебрались, не зря брата твоего послушали.

– Не смеши меня, Витя, а то ты не знаешь, кто первый в очереди!

– Валь, у нас не так, всё по ордерам.

Спорить больше не пришлось, так как бабушка у Томы заболела, теперь не только с детьми, но и с нею надо было возиться. А куда денешься, она ведь помогала, ворчала на обеих женщин, но помогала. Томку вообще ругала, непутёвой обзывала, а то она не понимала, не только на смены ночные бегала внучка, но и на свиданки к таким же беспутным, как она.

Уволилась Валя с фабрики и устроилась на железную дорогу, сначала в кассе работала у себя же, всего в получасе ходьбы от дома, а как место на переезде освободилось, туда перешла. Тут уж до дома всего пятнадцать минут по насыпи, а до посёлка ближе, через дорогу перешёл, в холм поднялся, вот тебе и магазин «Культтовары», за ним через две улицы садик и школа. Гена, затем и Танюша ходили в школу через мамину работу. В садик удалось устроить Вовку и Мишу здесь в посёлке. Вот счастья-то привалило, всё рядом.

Бедно жили, но дружно, ни с кем из соседей не ругалась Валя, даже с Лидой – грозной на вид и злой, смогла поладить. То ванну у неё попросит, детей выкупать, то клубникой мелкой угостит со своего палисадника. Обычная женщина оказалась Лида, и уж точно не такая крикливая, какой бывала Тамара.

Толик, племянник, вот уж кто помогал Валентине, ну как помогал, просто не страшно было отпускать младших с ним к речке, на пруд летом. К роднику поднималась детвора далеко в горы, по грибы ходили. Не волновалась Валя, знала, какой ответственный Толя, и ему здесь хорошо, он бы и жил здесь, среди детей. Дрался, бегал как все, на переезд к тётке, на станции под перроном прятались, когда электрички и поезда проходили. Шкодил как десятилетка, получал по ушам от матерщинницы тёти Томы, она никого не щадила, ни своих, ни чужих, влетало всем, если провинились.

Но от неё всегда так приятно и едко пахло, и бигуди эти, руки пухлые, плечи круглые, а халат или платье… в цветочек, всегда на верхнюю пуговку на груди не застёгивались… и за это влепила она Толику оплеуху, чтобы не пялился на её грудь.

Всё бы ничего, только Витя приезжать с работы всё позже и позже начал, бывало на последней электричке, и каждый раз выпивший. Говорил, шабашит.

Валя терпела, а что делать, зарплата вся в семье, дома старается, с детьми иногда помогает, в основном со старшими. Потом и дома начал выпивать Витя, соседских мужиков приглашать. Лиды муж выпьет немного и готов! Жена пришла, забрала, могла прям за шиворот оттащить, а у Светы мужик пить мог всю ночь, потом ещё и жену воспитывать, жизни учить, весь двор слышал, как он отчитывал её, в три, а то и в четыре утра. Ревновал её ко всем подряд, хоть и дома сидела Света, никаких подруг и приятельниц. Бывало, «хозяин» буйствовал после таких посиделок, а Лида пряталась во дворе или в сарае. Могла ли Валя подумать, что завтра в её семье что-то подобное начнётся.

– Витя, нельзя же так, дети на тебя смотрят, соседи ругаются. Где вы только берёте эту гадость проклятую? С чего это ты прикладываться начал? Неужели плохо мы живём? Да, трудно, думаешь, мне легко? – пыталась вразумить она мужа, но получала жёсткий отпор.

– А ты не лезь ко мне! Я тебе не указываю, как и кому улыбаться на работе. Это дома ты ходишь в мамкиных балахонах, а на переезде, как девочка всем улыбаешься, ручками машешь. Все только и говорят, что о симпатичной дежурной по переезду. Мужики языки стёрли, гогочут. Хоть бы детей постыдилась!