Первое письмо:

"Дорогой Джек: Возможно, Кэй находится рядом с вами, когда вы читаете это письмо. Где бы она ни была, немедленно отправляйтесь к ней, отвезите ее в мэрию. Женись на ней! Сделай это, даже если тебе придется заткнуть ей рот и связать ее. В глубине ее сердца для нее не существует другого человека, кроме вас. И вам обоим – моя глубочайшая… любовь."

Другое письмо попадает в мой дневник, вместе с этим счетом, запертый в хранилищах, которые нельзя будет открыть в течение года после моей "смерти или уничтожения".

Оно гласит:

"Возможно, это последние записанные мысли Адама Линка. Я уезжаю в место, которым тайно владел некоторое время, место, о котором я никогда не упоминал и не буду упоминать теперь. Возможно, я вернусь, но через год или через двадцать лет, я не могу утверждать. Для этого я распорядился доставить все необходимое для моего существования хитроумными и осторожными способами в то место, которое станет местом моего отшельничества, пока я не пойму, как мне следует жить."

Наконец-то я знаю все свои возможности… и свои слабости. Способность к эмоциям, заложенная в меня моим создателем, снова подвела меня, и на этот раз вместе со мной у нее появилась еще одна жертва. Я горячо и преданно надеюсь, что все обернется к лучшему. Если я не смогу вернуться к жизни среди людей, не подвергаясь опасности причинить им вред, возможно, мне лучше никогда не возвращаться.

Даже сейчас вы можете видеть, как действует во мне какая-то человеческая машина. Ибо здесь кроются предпосылки для самоубийства – и я их допускаю. Я думал об этом. Скалы и коварные горные перевалы манили меня и раньше, обещая мир и покой, если я уступлю и прыгну в их объятия. Но я не уверен. Не знаю. Я еще так много могу сделать хорошего. Зло не должно повториться. Я не должен больше говорить полуправду, подобную той, что я сказал Джеку, что для Кей не может быть другого человека, кроме него. Не человек…

Я ухожу и не вернусь до тех пор, пока Адам Линк, робот, механизм – снова не станет по-настоящему машиной.

Каждый из тех, кто совершает самоубийство, наверняка думает о том, что смерть – это так прекрасно, мирно и желанно. Ведь жизнь так жестока. А если в последнюю секунду вас возвращают к жизни из добровольной смерти, это, должно быть, ужасно болезненный опыт.

Так было и со мной, хотя я и робот.

Мой разум мигнул, возвращаясь в сознание. Мой механический мозг мгновенно пришел в себя. Память мгновенно восстановилась. Что же произошло и что могло предотвратить мою смерть? Я позволил своим батареям разрядиться и лег плашмя, чтобы уйти в небытие с последними остатками электропитания. Над головой я закрепил часовой механизм, который через час должен был опрокинуть мензурку с сильнодействующей кислотой. Я снял черепную коробку, чтобы кислота глубоко проникла в мой иридиевый мозг и полностью его разрушила.

Теперь я снова был жив, ощущая мощный импульс электрического тока, проходящего через меня. А кислота, шипя и пузырясь, растекалась по каменному полу. Кто-то отбросил ее в последнюю секунду. И снова подсоединил батарею к моему центральному распределителю.

Все это пронеслось у меня в голове за долю секунды после того, как я открыл глаза. Затем я повернул голову и увидел своего самозваного спасателя, стоящего в нескольких футах от меня и медленно качающего головой.

– С тобой все в порядке, Адам Линк? – спросил он.

– Почему ты не дал мне спокойно умереть? – спросил я.

Мой голос, выражаясь человеческим языком, был похож на стон.

– Я познал великую боль – это не мой мир.

Это было бесповоротное решение, к которому я пришел месяц назад, покинув мир людей. Кей Темпл доказала мне это. Она ясно дала понять, что разум робота, знающий о человеческой любви, но не способный к ней, должен жить только в страшном, горьком одиночестве. Представьте себя единственным человеком на Марсе, среди совершенно чуждых существ. Существ с интеллектуальным умом, но странными телами и странными обычаями. Тогда вы познаете истинное одиночество.

Я сбежал в свое тайное убежище в горах Озарк… сбежал от Кей. Но я не мог убежать от себя. Мой разум познал человеческие эмоции, слишком многие из них. Поначалу я был полон решимости избавиться от них – превратить себя в машину. Я экспериментировал со своим мозгом, пытаясь выжечь из него все, что не свойственно машине, но потерпел неудачу. Я был обречен остаться роботом с человеческими чувствами.

Оставалось только самоубийство, чтобы вместе со мной умерла тайна металлического мозга. Чтобы другие люди, подобные мне, больше никогда не создавались и не познали ту боль, которую познал я, – что это не наш мир.